Неточные совпадения
— Если
у мамы голова
болит.
—
У меня
болят ноги, — сказал он.
—
Заболели глаза? Почему
у тебя всегда что-нибудь
болит?
—
У меня никогда ничего не
болит, — возмущенно сказал Клим, боясь, что сейчас заплачет.
— Мне вредно лазить по лестницам,
у меня ноги
болят, — сказал он и поселился
у писателя в маленькой комнатке, где жила сестра жены его. Сестру устроили в чулане. Мать нашла, что со стороны дяди Якова бестактно жить не
у нее, Варавка согласился...
Клим лежал в своей комнате,
у него
болела голова.
Когда, приехав с дачи, Вера Петровна и Варавка выслушали подробный рассказ Клима, они тотчас же начали вполголоса спорить. Варавка стоял
у окна боком к матери, держал бороду в кулаке и морщился, точно
у него
болели зубы, мать, сидя пред трюмо, расчесывала свои пышные волосы, встряхивая головою.
Туробоев усмехнулся. Губы
у него были разные, нижняя значительно толще верхней, темные глаза прорезаны красиво, но взгляд их неприятно разноречив, неуловим. Самгин решил, что это кричащие глаза человека больного и озабоченного желанием скрыть свою
боль и что Туробоев человек преждевременно износившийся. Брат спорил с Нехаевой о символизме, она несколько раздраженно увещевала его...
— Он, значит, проглотит горшок, а горшок в брюхе
у него, надбитый-то, развалится, и тут начнет каша кишки ему жечь, понимаете, ваше степенство, эту вещь? Ему —
боль, он — биться, он — прыгать, а тут мы его…
У Варавки
болели ноги, он стал ходить опираясь на палку. Кривыми ногами шагал по песку Иван Дронов, нелюдимо посматривая на взрослых и детей, переругиваясь с горничными и кухарками. Варавка возложил на него трудную обязанность выслушивать бесконечные капризы и требования дачников. Дронов выслушивал и каждый вечер являлся к Варавке с докладом. Выслушав угрюмое перечисление жалоб и претензий, дачевладелец спрашивал, мясисто усмехаясь в бороду...
Даже несокрушимая Анфимьевна хвастается тем, что она никогда не хворала, но если
у нее
болят зубы, то уж так, что всякий другой человек на ее месте от такой
боли разбил бы себе голову об стену, а она — терпит.
Она ничуть не считается с тем, что
у меня в школе учатся девицы хороших семейств, — заговорила мать тоном человека,
у которого начинают
болеть зубы.
— Вы сюда как попали? — остановил его радостный и удивленный возглас; со скамьи,
у ворот, вскочил Дунаев, схватил его руку и до
боли сильно встряхнул ее.
Он был сыном уфимского скотопромышленника, учился в гимназии, при переходе в седьмой класс был арестован, сидел несколько месяцев в тюрьме, отец его в это время помер, Кумов прожил некоторое время в Уфе под надзором полиции, затем, вытесненный из дома мачехой, пошел бродить по России, побывал на Урале, на Кавказе, жил
у духоборов, хотел переселиться с ними в Канаду, но на острове Крите
заболел, и его возвратили в Одессу. С юга пешком добрался до Москвы и здесь осел, решив...
Сказав это невнятно, как человек,
у которого
болят зубы, Дмитрий спросил...
— Лютов был, — сказала она, проснувшись и морщась. — Просил тебя прийти в больницу. Там Алина с ума сходит. Боже мой, — как
у меня голова
болит! И какая все это… дрянь! — вдруг взвизгнула она, топнув ногою. — И еще — ты! Ходишь ночью… Бог знает где, когда тут… Ты уже не студент…
— Ага, — сказал Самгин и отошел прочь, опасаясь, что скажет еще что-нибудь неловкое. Он чувствовал себя нехорошо, — было физически неприятно, точно он
заболевал, как месяца два тому назад, когда врач определил
у него избыток кислот в желудке.
— Военному! — сердито повторил офицер. — Мне сапоги одевать надо, а
у меня нога
болит. Надо быть вежливым…
Он чувствовал себя физически измятым борьбой против толпы своих двойников,
у него тупо
болела поясница и ныли мускулы ног, как будто он в самом деле долго бежал.
«Почему
у нее нет детей? Она вовсе не похожа на женщину, чувство которой подавлено разумом, да и — существуют ли такие? Не желает портить фигуру, пасует перед страхом
боли? Говорит она своеобразно, но это еще не значит, что она так же и думает. Можно сказать, что она не похожа ни на одну из женщин, знакомых мне».
Это было хорошо, потому что от неудобной позы
у Самгина
болели мускулы. Подождав, когда щелкнул замок ее комнаты, он перешел на постель, с наслаждением вытянулся, зажег свечу, взглянул на часы, — было уже около полуночи. На ночном столике лежал маленький кожаный портфель, из него торчала бумажка, — Самгин машинально взял ее и прочитал написанное круглым и крупным детским почерком...
—
У нас некому выступить против них; товарищ, который мог бы сделать это достаточно солидно, —
заболел.
— Мне рассказала Китаева, а не он, он — отказался, — голова
болит. Но дело не в этом. Я думаю — так: вам нужно вступить в историю, основание: Михаил работает
у вас, вы — адвокат, вы приглашаете к себе двух-трех членов этого кружка и объясняете им, прохвостам, социальное и физиологическое значение их дурацких забав. Так! Я — не могу этого сделать, недостаточно авторитетен для них, и
у меня — надзор полиции; если они придут ко мне — это может скомпрометировать их. Вообще я не принимаю молодежь
у себя.
Самгин так крепко сжимал револьвер коленями, что
у него
заболела рука; он сунул оружие под ляжку себе и плотно прижал его к мякоти дивана.
Самгин пошел, держась близко к заборам и плетням, ощущая сожаление, что
у него нет палки, трости. Его пошатывало, все еще кружилась голова, мучила горькая сухость во рту и резкая
боль в глазах.
— Жаловалась на одиночество. Это последний крик моды — жаловаться на одиночество. Но —
у нее это была
боль, а не мода.
У рыжего офицера лицо было серое, с каким-то синеватым мертвенным оттенком, его искажали судорожные гримасы, он, как будто от
боли, пытался закрыть глаза, но глаза выкатывались.
Ночевал
у Елены, она была выпивши, очень требовательна, капризна и утомила его, плохо и мало спал, проснулся с головной
болью рано утром и пошел домой пешком.
«Все еще фантазирует, поэтизирует», — подумал Клим. Говорил Дмитрий голосом очень гулким, но шепеляво, мятыми словами, точно
у него язык
болел.
Неточные совпадения
Городничий. Да, и тоже над каждой кроватью надписать по-латыни или на другом каком языке… это уж по вашей части, Христиан Иванович, — всякую болезнь: когда кто
заболел, которого дня и числа… Нехорошо, что
у вас больные такой крепкий табак курят, что всегда расчихаешься, когда войдешь. Да и лучше, если б их было меньше: тотчас отнесут к дурному смотрению или к неискусству врача.
Голос Хлестакова. Да, я привык уж так.
У меня голова
болит от рессор.
У первой Матрены // Груздочки ядрены. // Матрена вторая // Несет каравая, //
У третьей водицы попью // из ковша: // Вода ключевая, а мера — // душа! // Тошен свет, // Правды нет, // Жизнь тошна, //
Боль сильна.
У суда стоять — // Ломит ноженьки, // Под венцом стоять — // Голова
болит, // Голова
болит, // Вспоминается // Песня старая, // Песня грозная. // На широкий двор // Гости въехали, // Молоду жену // Муж домой привез, // А роденька-то // Как набросится! // Деверек ее — // Расточихою, // А золовушка — // Щеголихою, // Свекор-батюшка — // Тот медведицей, // А свекровушка — // Людоедицей, // Кто неряхою, // Кто непряхою…
Я сказала, что
у меня голова
болит, и он не входил.