Неточные совпадения
Козлов, показав ему «Строельную книгу», искусно рассказал, как присланный царем Борисом Годуновым боярский
сын Жадов с ратниками и холопами основал порубежный городок, чтобы
беречь Москву от набегов кочевников, как ратники и холопы дрались с мордвой, полонили ее, заставляли работать, как разбегались холопы из-под руки жестоковыйного Жадова и как сам он буйствовал, подстрекаемый степной тоской.
— Черти драповые, сукины
сыны! Ведь я же вас спрашивал? Свисти, рыло! Юнус, подваливай к
берегу!
Поутру Самгин был в Женеве, а около полудня отправился на свидание с матерью. Она жила на
берегу озера, в маленьком домике, слишком щедро украшенном лепкой, похожем на кондитерский торт. Домик уютно прятался в полукруге плодовых деревьев, солнце благосклонно освещало румяные плоды яблонь, под одной из них, на мраморной скамье, сидела с книгой в руке Вера Петровна в платье небесного цвета, поза ее напомнила
сыну снимок с памятника Мопассану в парке Монсо.
Неточные совпадения
На заводях Кусуна мы застали старого лодочника маньчжура Хей-ба-тоу, что в переводе значит «морской старшина». Это был опытный мореход, плавающий вдоль
берегов Уссурийского края с малых лет. Отец его занимался морскими промыслами и с детства приучил
сына к морю. Раньше он плавал у
берегов Южно-Уссурийского края, но в последние годы под давлением русских перекочевал на север.
Приехал и названый брат есаула, Данило Бурульбаш, с другого
берега Днепра, где, промеж двумя горами, был его хутор, с молодою женою Катериною и с годовым
сыном.
Когда последние ноты дрогнули смутным недовольством и жалобой, Анна Михайловна, взглянув в лицо
сына, увидала на нем выражение, которое показалось ей знакомым: в ее памяти встал солнечный день давней весны, когда ее ребенок лежал на
берегу реки, подавленный слишком яркими впечатлениями от возбуждающей весенней природы.
Невдалеке от зеркала была прибита лубочная картина: «Русский мороз и немец», изображающая уродливейшего господина во фраке и с огромнейшим носом, и на него русский мужик в полушубке замахивался дубиной, а внизу было подписано: «Немец,
береги свой нос, идет русский мороз!» Все сие помещение принадлежало Макару Григорьеву Синькину, московскому оброчному подрядчику, к которому, как мы знаем, Михаил Поликарпыч препроводил своего
сына…
— Ну, черт с вами! Вот
сын у меня растет; может быть, он хозяйничать захочет. Дам ему тогда денег на обзаведение, и пускай он хлопочет. Только вот лес пуще всего
береги, старик! Ежели еще раз порубку замечу — спуску не дам!