Неточные совпадения
Затем он долго говорил о
восстании декабристов, назвав его «своеобразной трагической буффонадой», дело петрашевцев — «заговором болтунов по ремеслу», но раньше чем он успел перейти к народникам, величественно вошла мать, в сиреневом платье, в кружевах, с длинной нитью жемчуга на груди.
— Революция с подстрекателями, но без вождей… вы понимаете? Это — анархия. Это — не может дать результатов, желаемых разумными силами страны. Так же как и
восстание одних вождей, — я имею в виду декабристов, народовольцев.
«В Иваново-Вознесенске огромная забастовка, руководят наши.
Восстание в Черноморском флоте».
— Да, неизбежно
восстание. Надо, чтоб люди испугались той вражды, которая назрела в них, чтоб она обнажилась до конца и — ужаснула.
— Туробоев убит… ранен, в больнице, на Страстном. Необходимо защищаться — как же иначе? Надо устраивать санитарные пункты! Много раненых, убитых. Послушайте, — вы тоже должны санитарный пункт! Конечно, будет
восстание… Эсеры на Прохоровской мануфактуре…
«Надобно защищаться. Будет
восстание, — выйдя на улицу, мысленно повторял он крики Любаши. — Идиотка».
«
Восстание матросов» — возглашал один, а следующий торжественно объявлял: «Борьба за восьмичасовой рабочий день».
— Обе ваши фракции дробят общественное движение, командование;
восстанием должна руководить единая партия, это — азбука!
— Возможно. Если, конечно,
восстание будет неудачно, — сказал Самгин и подумал, что, кажется, он придал этим словам смысл и тон вопроса. Яков взглянул на него, усмехнулся и, двигаясь к двери на двор, четко выговорил...
— То же самое, конечно, — удивленно сказал Гогин. — Московское выступление рабочих показало, что мелкий обыватель идет за силой, — как и следовало ожидать. Пролетариат должен готовиться к новому
восстанию. Нужно вооружаться, усилить пропаганду в войсках. Нужны деньги и — оружие, оружие!
— Слушай-ко, нелюдимость твоя замечена, и, пожалуй, это вредно тебе. Считают тебя эдаким, знаешь, таинственным деятелем, который — не то чтобы прячется, а — выжидает момента. Ходит слушок, что за тобой числятся некоторые подвиги, будто руководил ты Московским
восстанием и продолжаешь чем-то руководить.
Он слышал: террористы убили в Петербурге полковника Мина, укротителя Московского
восстания, в Интерлакене стреляли в какого-то немца, приняв его за министра Дурново, военно-полевой суд не сокращает количества революционных выступлений анархистов, — женщина в желтом неутомимо и назойливо кричала, — но все, о чем кричала она, произошло в прошлом, при другом Самгине. Тот, вероятно, отнесся бы ко всем этим фактам иначе, а вот этот окончательно не мог думать ни о чем, кроме себя и Марины.
Были в жизни его моменты, когда действительность унижала его, пыталась раздавить, он вспомнил ночь 9 Января на темных улицах Петербурга, первые дни Московского
восстания, тот вечер, когда избили его и Любашу, — во всех этих случаях он подчинялся страху, который взрывал в нем естественное чувство самосохранения, а сегодня он подавлен тоже, конечно, чувством биологическим, но — не только им.
— Да, вот вам. Фейерверк. Политическая ошибка. Террор при наличии представительного правления. Черти… Я — с трудовиками. За черную работу. Вы что — эсдек? Не понимаю. Ленин сошел с ума. Беки не поняли урок Московского
восстания. Пора опамятоваться. Задача здравомыслящих — организация всей демократии.
— «Если, говорит, в столице, где размещен корпус гвардии, существует департамент полиции и еще многое такое, — оказалось возможным шестинедельное существование революционного совета рабочих депутатов, если возможны в Москве баррикады, во флоте —
восстания и по всей стране — дьявольский кавардак, так все это надобно понимать как репетицию революции…»
— Да, я участвовал в Московском
восстании.
— Представьте, что некто, в беседе с приятелем, воздал должное вашему поведению во дни Московского
восстания. — Укрепляя салфетку на груди, он объяснил...
— Мое участие в Московском
восстании объясняется топографией места — я жил в доме между двумя баррикадами.
Крестьянские и студенческие бунты, террор, японская война, террор,
восстание во флоте, снова террор, 9-е Января, революция, Государственная дума, и все-таки террор!
Идя домой, по улицам, приятно освещенным луною, вдыхая острый, но освежающий воздух, Самгин внутренне усмехался. Он был доволен. Он вспоминал собрания на кулебяках Анфимьевны у Хрисанфа и все, что наблюдалось им до Московского
восстания, — вспоминал и видел, как резко изменились темы споров, интересы, как открыто говорят о том, что раньше замалчивалось.
В стране, где возможны Разин, Пугачев, аграрные погромы, Московское
восстание…
Обвинитель воспользовался бы его прошлым, а там — арест, тюрьма, участие в Московском
восстании, конечно, известное департаменту полиции.
Перечислил все народные
восстания от Разина до Пугачева, не забыв и о бунте Кондрата Булавина, о котором он знал только то, что был донской казак Булавин и был бунт, а чего хотел донской казак и в каких формах выразилось организованное им движение, — об этом он знал столько же, как и все.
«Старики фабричные, помнившие дни
восстания на Пресне, устраивали пародии военно-волевого суда и расстреливали всякого человека, одетого в казенную форму».
О рабочем классе Клим Иванович Самгин думал почти так же мало, как о жизни различных племен, входивших в состав империи, — эти племена изредка напоминали о себе такими фактами, каково было «Андижанское
восстание», о рабочих думалось, разумеется, чаще — каждый раз, когда их расстреливали.
Московское
восстание он давно оценил как любительский спектакль.