Цитаты со словом «сердца»
— В сыне вашем рыцарско, честно
сердце, это — так!
Да и тот не слышит, песнь его громка,
Разве слышат только
сердце и рука,
Слышит сердце, сколько радостей земли,
Сколько счастия сюда мы принесли…
Над смешным и глупым он сам же первый и смеялся, а говоря о подлых жестокостях власти, прижимал ко груди своей кулак и вертел им против
сердца.
За спиною своею Клим слышал шаги людей, смех и говор, хитренький тенорок пропел на мотив «La donna e mobile» [Начало арии «
Сердце красавицы» из оперы Верди «Риголетто...
Но теперь, когда мысли о смерти и любви облекались гневными словами маленькой, почти уродливой девушки, Клим вдруг почувствовал, что эти мысли жестоко ударили его и в
сердце и в голову.
Рядом с нею села Марина, в пышном, сиреневого цвета платье, с буфами на плечах, со множеством складок и оборок, которые расширяли ее мощное тело; против
сердца ее, точно орден, приколоты маленькие часы с эмалью.
Лютов ткнул в грудь свою, против
сердца, указательным пальцем и повертел им, точно штопором. Неуловимого цвета, но очень блестящие глаза его смотрели в лицо Клима неприятно щупающим взглядом; один глаз прятался в переносье, другой забегал под висок. Они оба усмешливо дрогнули, когда Клим сказал...
— Почему тебе нравится «Наше
сердце»? Это — неестественно; мужчине не должна нравиться такая книга.
«Какой безжалостной надобно быть, какое надо иметь холодное
сердце, для того, чтобы обманывать больного мужа, — возмущенно думал Самгин. — И — мать, как бесцеремонно, грубо она вторгается в мою жизнь».
— Представьте себе, — слышал Клим голос, пьяный от возбуждения, — представьте, что из сотни миллионов мозгов и
сердец русских десять, ну, пять! — будут работать со всей мощью энергии, в них заключенной?
— Видишь, Лида, — говорила Алина, толкая подругу. — Он — цел. А ты упрекала меня в черством
сердце. Нет, омут не для него, это для меня, это он меня загонит в омут премудрости. Макаров — идемте! Пора учиться…
«Нужно иметь какие-то особенные головы и
сердца, чтоб признавать необходимость приношения человека в жертву неведомому богу будущего», — думал он, чутко вслушиваясь в спокойную речь, неторопливые слова Туробоева...
— Здесь и мозг России, и широкое
сердце ее, — покрикивал он, указывая рукой в окно, к стеклам которого плотно прижалась сырая темнота осеннего вечера.
Он почти всегда безошибочно избирал для своего тоста момент, когда зрелые люди тяжелели, когда им становилось грустно, а молодежь, наоборот, воспламенялась. Поярков виртуозно играл на гитаре, затем хором пели окаянные русские песни, от которых замирает
сердце и все в жизни кажется рыдающим.
— Зайдемте в эту «пристань горестных
сердец». Мы тут с Маракуевым часто бываем…
Она будила его чувственность, как опытная женщина, жаднее, чем деловитая и механически ловкая Маргарита, яростнее, чем голодная, бессильная Нехаева. Иногда он чувствовал, что сейчас потеряет сознание и, может быть, у него остановится
сердце. Был момент, когда ему казалось, что она плачет, ее неестественно горячее тело несколько минут вздрагивало как бы от сдержанных и беззвучных рыданий. Но он не был уверен, что это так и есть, хотя после этого она перестала настойчиво шептать в уши его...
Я не плохо знаю людей
И привык отдавать им все, что имею,
Черпая печали и радости жизни
Сердцем моим, точно медным ковшом.
«Вот я в самом
сердце безрадостной страны болот, озер, бедных лесов, гранита и песка, в стране угрюмых пасынков суровой природы».
— Вот такой — этот настоящий русский, больше, чем вы обе, — я так думаю. Вы помните «Золотое
сердце» Златовратского! Вот! Он удивительно говорил о начальнике в тюрьме, да! О, этот может много делать! Ему будут слушать, верить, будут любить люди. Он может… как говорят? — может утешивать. Так? Он — хороший поп!
— Жаль, написана бумажка щеголевато и слишком премудро для рабочего народа. И затем — модное преклонение пред экономической наукой. Разумеется — наука есть наука, но следует помнить, что Томас Гоббэс сказал: наука — знание условное, безусловное же знание дается чувством. Переполнение головы плохо влияет на
сердце. Михайловский очень хорошо доказал это на Герберте Спенсере…
«Лазарь воскрес!» — и Клим подумал, что евангельские легенды о воскресении мертвых как-то не закончены, ничего не говорят ни уму, ни
сердцу.
— Он? Про меня? — спросил Клим, встав со стула, потому что у него вдруг неприятно забилось
сердце.
— Нет, умом я не богата, — сказала она, играя чайной ложкой. — Это — от
сердца, я думаю. Что делать?
— Не сердись, все — в порядке! — говорил ему Алексей, подмигивая. — Марксисты — народ хитрый, они тебя понимают, они тоже не прочь соединить гневное
сердце с расчетливой головой.
Самгин чувствовал, что эта большеглазая девица не верит ему, испытывает его. Непонятно было ее отношение к сводному брату; слишком часто и тревожно останавливались неприятные глаза Татьяны на лице Алексея, — так следит жена за мужем с больным
сердцем или склонным к неожиданным поступкам, так наблюдают за человеком, которого хотят, но не могут понять.
До ее поездки в Европу Алина уже сделала шумную карьеру «пожирательницы
сердец», ее дебюты в провинции, куда она ездила с опереточной труппой, сопровождались двумя покушениями на самоубийство и дикими выходками богатых кутил.
— Иногда мне кажется, что, если б она была малограмотна и не занималась общественной деятельностью, она, от доброго
сердца, могла бы сделаться распутной, даже проституткой и, наверное, сочиняла бы трогательные песенки, вроде...
— Покорнейше благодарю… от всего
сердца!
Он человек среднего роста, грузный, двигается осторожно и почти каждое движение сопровождает покрякиванием. У него, должно быть, нездоровое
сердце, под добрыми серого цвета глазами набухли мешки. На лысом его черепе, над ушами, поднимаются, как рога, седые клочья, остатки пышных волос; бороду он бреет; из-под мягкого носа его уныло свисают толстые, казацкие усы, под губою — остренький хвостик эспаньолки. К Алексею и Татьяне он относится с нескрываемой, грустной нежностью.
— «Жертва богу… дух сокрушен…
сердце сокрушенно и смиренно»… Х-хе…
Внезапно он вздрогнул, отвалился от стола, прижал руку к
сердцу, другую — к виску и, открыв рот, побагровел.
Голоса плыли мимо окна камеры Клима, ласково гладя теплую тишину весенней ночи, щедро насыщая ее русской печалью, любимой и прославленной за то, что она смягчает
сердце.
Пришел доктор в ночной рубахе, в туфлях на босую ногу, снял полотенца с головы Инокова, пощупал пульс, послушал
сердце и ворчливо сказал Самгину...
— Кто может знать это? — пробормотал Самгин, убедясь, что действительно бывает ощущение укола в
сердце…
Самгин чувствовал, что рука жены дрожит, эта дрожь передается ему, мешает
сердцу биться и, подкатываясь к горлу судорогой, затрудняет дыхание.
— Хороним с участием всех сословий. Уговаривал ломовика — отвези! «Ну вас, говорит, к богу, с покойниками!» И поп тоже — уголовное преступление, а? Скотина. Н-да, разыгрывается штучка… сложная! Алина, конечно, не дойдет… Какое
сердце, Самгин? Жестоко честное сердце у нее. Ты, сухарь, интеллектюэль, не можешь оценить. Не поймешь. Интеллектюэль, — словечко тоже! Эх вы… Тю…
«Все-таки это — какая-то беллетристика, а не история! Златовратский, Омулевский… «Золотые
сердца». Сентиментальная чепуха».
«От ума или от
сердца? Как это он говорил? Выдумывает от бессилия, вот что. Бездарный человек…»
Маленькое, всегда красное лицо повара окрашено в темный, землистый цвет, — его искажали судороги, глаза смотрели безумно, а прищуренные глаза медника изливали ненависть; он стоял против повара, прижав кулак к
сердцу, и, казалось, готовился бить повара.
— Милый, я — рада! Так рада, что — как пьяная и даже плакать хочется! Ой, Клим, как это удивительно, когда чувствуешь, что можешь хорошо делать свое дело! Подумай, — ну, что я такое? Хористка, мать — коровница, отец — плотник, и вдруг — могу! Какие-то морды, животы перед глазами, а я — пою, и вот, сейчас —
сердце разорвется, умру! Это… замечательно!
— Нет — глупо! Он — пустой. В нем все — законы, все — из книжек, а в
сердце — ничего, совершенно пустое сердце! Нет, подожди! — вскричала она, не давая Самгину говорить. — Он — скупой, как нищий. Он никого не любит, ни людей, ни собак, ни кошек, только телячьи мозги. А я живу так: есть у тебя что-нибудь для радости? Отдай, поделись! Я хочу жить для радости… Я знаю, что это — умею!
Я и говорю: «Напрасно вы, Пахомов, притворяетесь зверем, я вас насквозь вижу!» Он сначала рассердился: «Вы, говорит, ничего не видите и даже не можете видеть!» А потом сознался: «Верно,
сердце у меня мягкое и очень не в ладу с умом, меня ум другому учит».
— Разве? Как старуха? Учительница старая? Охлаждаю твое пламенное
сердце революционера? Дай папироску.
— Зря ты, Клим Иванович, ежа предо мной изображаешь, — иголочки твои не страшные, не колют. И напрасно ты возжигаешь огонь разума в
сердце твоем, — сердце у тебя не горит, а — сохнет. Затрепал ты себя — анализами, что ли, не знаю уж чем! Но вот что я знаю: критически мыслящая личность Дмитрия Писарева, давно уже лишняя в жизни, вышла из моды, — критика выродилась в навязчивую привычку ума и — только.
«Умна, — думал он, идя по теневой стороне улицы, посматривая на солнечную, где сияли и жмурились стекла в окнах каких-то счастливых домов. — Умна и проницательна. Спорить с нею? Бесполезно. И о чем?
Сердце — термин физиологический, просторечие приписывает ему различные качества трагического и лирического характера, — она, вероятно, бессердечна в этом смысле».
Хотел бы в единое слово
Излить все, что на
сердце есть…
Самгин смотрел, как сквозь темноту на террасе падают светлые капли дождя, и вспоминал роман Мопассана «Наше
сердце», — сцену, когда мадам де Бюрн великодушно пришла ночью в комнату Мариоля.
— Сплю я плохо, — шепотом и нерешительно сказал Захарий. — У меня
сердце заходит, когда лежу, останавливается. Будто падаешь куда. Так я больше сижу по ночам.
— Вы заметили, что мы вводим в старый текст кое-что от современности? Это очень нравится публике. Я тоже начинаю немного сочинять, куплеты Калхаса — мои. — Говорил он стоя, прижимал перчатку к
сердцу и почтительно кланялся кому-то в одну из лож. — Вообще — мы стремимся дать публике веселый отдых, но — не отвлекая ее от злобы дня. Вот — высмеиваем Витте и других, это, я думаю, полезнее, чем бомбы, — тихонько сказал он.
Самгин зашел к ней, чтоб передать письмо и посылку Марины. Приняв письмо, девица поцеловала его, и все время, пока Самгин сидел, она держала письмо на груди, прижав его ладонью против
сердца.
Цитаты из русской классики со словом «сердца»
Ассоциации к слову «сердца»
Синонимы к слову «сердца»
Предложения со словом «сердце»
- Его ястребиный профиль был довольно красив, но не той красотой, что заставляет женское сердце биться сильнее.
- Не было на этих поспешных ночных похоронах ни громких салютов, ни красивых слов о погибших, только, как всегда, тупая боль сжала сердце.
- Попробуйте заставить сердце забиться быстрее усилием воли – ничего не выйдет!
- (все предложения)
Сочетаемость слова «сердце»
Афоризмы русских писателей со словом «сердце»
Дополнительно