Цитаты со словом «проживают»
И всегда нужно что-нибудь выдумывать, иначе никто из взрослых не будет замечать тебя и будешь
жить так, как будто тебя нет или как будто ты не Клим, а Дмитрий.
Несомненно, это был самый умный человек, он никогда ни с кем не соглашался и всех учил, даже Настоящего Старика, который
жил тоже несогласно со всеми, требуя, чтоб все шли одним путем.
По ее рассказам, нищий этот был великий грешник и злодей, в голодный год он продавал людям муку с песком, с известкой, судился за это, истратил все деньги свои на подкупы судей и хотя мог бы
жить в скромной бедности, но вот нищенствует.
— Дурачок! Чтоб не страдать. То есть — чтоб его, народ, научили
жить не страдая. Христос тоже Исаак, бог отец отдал его в жертву народу. Понимаешь: тут та же сказка о жертвоприношении Авраамовом.
Он
жил в мезонине Самгина уже второй год, ни в чем не изменяясь, так же, как не изменился за это время самовар.
О боге она говорила, точно о добром и хорошо знакомом ей старике, который
живет где-то близко и может делать все, что хочет, но часто делает не так, как надо.
— Ты, милая барышня, выйдешь замуж за попа и будешь
жить в деревне.
Варавки
жили на этой квартире уже третий год, но казалось, что они поселились только вчера, все вещи стояли не на своих местах, вещей было недостаточно, комната казалась пустынной, неуютной.
— Тише, волки!
Жить нельзя. Вера Петровна боится, что вы проломите потолок.
И быстреньким шепотом он поведал, что тетка его, ведьма, околдовала его, вогнав в живот ему червя чревака, для того чтобы он, Дронов, всю жизнь мучился неутолимым голодом. Он рассказал также, что родился в год, когда отец его воевал с турками, попал в плен, принял турецкую веру и теперь
живет богато; что ведьма тетка, узнав об этом, выгнала из дома мать и бабушку и что мать очень хотела уйти в Турцию, но бабушка не пустила ее.
— Чертище, — называл он инженера и рассказывал о нем: Варавка сначала был ямщиком, а потом — конокрадом, оттого и разбогател. Этот рассказ изумил Клима до немоты, он знал, что Варавка сын помещика, родился в Кишиневе, учился в Петербурге и Вене, затем приехал сюда в город и
живет здесь уж седьмой год. Когда он возмущенно рассказал это Дронову, тот, тряхнув головой, пробормотал...
— Вот, не спишь, хотя уже двенадцатый час, а утром тебя не добудишься. Теперь тебе придется вставать раньше, Степан Андреевич не будет
жить у нас.
Томилин перебрался
жить в тупик, в маленький, узкий переулок, заткнутый синим домиком; над крыльцом дома была вывеска...
— Я ее любил, а она меня ненавидела и
жила для того, чтобы мне было плохо.
— Пятнадцать лет
жил с человеком, не имея с ним ни одной общей мысли, и любил, любил его, а? И — люблю. А она ненавидела все, что я читал, думал, говорил.
Доктора повели спать в мезонин, где
жил Томилин. Варавка, держа его под мышки, толкал в спину головою, а отец шел впереди с зажженной свечой. Но через минуту он вбежал в столовую, размахивая подсвечником, потеряв свечу, говоря почему-то вполголоса...
Ему казалось, что бабушка так хорошо привыкла
жить с книжкой в руках, с пренебрежительной улыбкой на толстом, важном лице, с неизменной любовью к бульону из курицы, что этой жизнью она может жить бесконечно долго, никому не мешая.
Нянька была единственным человеком, который пролил тихие слезы над гробом усопшей. После похорон, за обедом, Иван Акимович Самгин сказал краткую и благодарную речь о людях, которые умеют
жить, не мешая ближним своим. Аким Васильевич Самгин, подумав, произнес...
Это было очень хорошо, потому что
жить в одной комнате с братом становилось беспокойно и неприятно.
Сестры Сомовы
жили у Варавки, под надзором Тани Куликовой: сам Варавка уехал в Петербург хлопотать о железной дороге, а оттуда должен был поехать за границу хоронить жену. Почти каждый вечер Клим подымался наверх и всегда заставал там брата, играющего с девочками. Устав играть, девочки усаживались на диван и требовали, чтоб Дмитрий рассказал им что-нибудь.
Однажды ему удалось подсмотреть, как Борис, стоя в углу, за сараем, безмолвно плакал, закрыв лицо руками, плакал так, что его шатало из стороны в сторону, а плечи его дрожали, точно у слезоточивой Вари Сомовой, которая
жила безмолвно и как тень своей бойкой сестры. Клим хотел подойти к Варавке, но не решился, да и приятно было видеть, что Борис плачет, полезно узнать, что роль обиженного не так уж завидна, как это казалось.
С месяц он
прожил сам с собой, как перед зеркалом.
Девочка, покраснев от гордости, сказала, что в доме ее родителей
живет старая актриса и учит ее.
Трудные, тяжелые дни наступили для него; он
жил в страхе пред Борисом и в ненависти к нему.
Дронов
жил в мезонине, где когда-то обитал Томилин, и комната была завалена картонами, листами гербария, образцами минералов и книгами, которые Иван таскал от рыжего учителя.
— Не знаю, — отвечал Клим,
живя в других мыслях, а Дронов судорожно догадывался...
— С такой рожей, как его, трудно
жить.
Он выучился искусно ставить свое мнение между да и нет, и это укрепляло за ним репутацию человека, который умеет думать независимо,
жить на средства своего ума.
Сам
живя в тревожной струе этого стремления, он хорошо знал силу и обязательность его.
— Ну, милый Клим, — сказал он громко и храбро, хотя губы у него дрожали, а опухшие, красные глаза мигали ослепленно. — Дела заставляют меня уехать надолго. Я буду
жить в Финляндии, в Выборге. Вот как. Митя тоже со мной. Ну, прощай.
Летом, на другой год после смерти Бориса, когда Лидии минуло двенадцать лет, Игорь Туробоев отказался учиться в военной школе и должен был ехать в какую-то другую, в Петербург. И вот, за несколько дней до его отъезда, во время завтрака, Лидия решительно заявила отцу, что она любит Игоря, не может без него
жить и не хочет, чтоб он учился в другом городе.
— Он должен
жить и учиться здесь, — сказала она, пристукнув по столу маленьким, но крепким кулачком. — А когда мне будет пятнадцать лет и шесть месяцев, мы обвенчаемся.
Нестор Катин носил косоворотку, подпоясанную узеньким ремнем, брюки заправлял за сапоги, волосы стриг в кружок «à la мужик»; он был похож на мастерового, который хорошо зарабатывает и любит
жить весело. Почти каждый вечер к нему приходили серьезные, задумчивые люди. Климу казалось, что все они очень горды и чем-то обижены. Пили чай, водку, закусывая огурцами, колбасой и маринованными грибами, писатель как-то странно скручивался, развертывался, бегал по комнате и говорил...
Жена, кругленькая, розовая и беременная, была неистощимо ласкова со всеми. Маленьким, но милым голосом она, вместе с сестрой своей, пела украинские песни. Сестра, молчаливая, с длинным носом,
жила прикрыв глаза, как будто боясь увидеть нечто пугающее, она молча, аккуратно разливала чай, угощала закусками, и лишь изредка Клим слышал густой голос ее...
— Как
живете? — спрашивала она.
— Что он хвастается тем, что
живет под надзором полиции? Точно это его пятерка за поведение.
Он чувствовал себя как бы приклеенным, привязанным к мыслям о Лидии и Макарове, о Варавке и матери, о Дронове и швейке, но ему казалось, что эти назойливые мысли
живут не в нем, а вне его, что они возбуждаются только любопытством, а не чем-нибудь иным.
Полусном казалось и все, чем шумно
жили во флигеле.
— Н-да, черт… Надо учиться. На гроши гимназии не
проживешь.
— Замечательно легко родит, а дети — не
живут!
Когда он лег в постель, им тотчас овладело то непобедимое, чем он
жил. Вспомнилась его недавняя беседа с Макаровым; когда Клим сообщил ему о романе Дронова с белошвейкой, Макаров пробормотал...
Представь, что человек хочет
жить по теории Томилина, а?
— Удивляешься? Не видал таких? Я, брат,
прожил двадцать лет в Ташкенте и в Семипалатинской области, среди людей, которых, пожалуй, можно назвать дикарями. Да. Меня, в твои года, называли «l’homme qui rit» [«Человек, который смеется» (франц.).].
Клим искоса взглянул на мать, сидевшую у окна; хотелось спросить: почему не подают завтрак? Но мать смотрела в окно. Тогда, опасаясь сконфузиться, он сообщил дяде, что во флигеле
живет писатель, который может рассказать о толстовцах и обо всем лучше, чем он, он же так занят науками, что…
Ему очень понравилось, что писатель
живет под надзором полиции, он улыбнулся...
— Забыл я: Иван писал мне, что он с тобой разошелся. С кем же ты
живешь, Вера, а? С богатым, видно? Адвокат, что ли? Ага, инженер. Либерал? Гм… А Иван — в Германии, говоришь? Почему же не в Швейцарии? Лечится? Только лечится? Здоровый был. Но — в принципах не крепок. Это все знали.
Но дядя Яков отказался
жить в мезонине.
— Мне вредно лазить по лестницам, у меня ноги болят, — сказал он и поселился у писателя в маленькой комнатке, где
жила сестра жены его. Сестру устроили в чулане. Мать нашла, что со стороны дяди Якова бестактно жить не у нее, Варавка согласился...
Не спеша никуда, смиренно
жили дворяне, купцы, мещане, ремесленники, пасомые духовенством и чиновниками.
Жил он никому не мешая, не требуя, чтоб его посещали, как этого требуют фамильярные любезности и улыбочки писателя Катина.
Цитаты из русской классики со словом «проживают»
Ассоциации к слову «проживают»
Синонимы к слову «проживают»
Предложения со словом «проживать»
- Как будет обставлена гостиная – в доме, где проживают большие семьи, она служит не только для приёма гостей, но также для проведения досуга и развлечений с детьми.
- Дом был старым и в основном здесь проживали люди старшего возраста.
- В любых местах, где люди проживали долго, можно обнаружить сполии.
- (все предложения)
Сочетаемость слова «проживать»
Значение слова «проживать»
Афоризмы русских писателей со словом «проживать»
- Простейший способ не нуждаться в деньгах — не получать больше, чем нужно, а проживать меньше, чем можно.
- А кто проживает только готовое, ума и образования не понимает, действует только по своему невежеству, с обидой и с насмешкой над человечеством, и только себе на потеху, тот мерзавец своей жизни.
- Кто проживает только готовое, ума и образования не понимает, действует только по своему невежеству, с обидой и с насмешкой над человечеством, и только себе на потеху, тот мерзавец своей жизни.
- (все афоризмы русских писателей)
Дополнительно