Позднышев в «Крейцеровой сонате» говорит: «Любовь — это не шутка, а великое дело». И мы видели: для Толстого это действительно великое, серьезное и таинственное дело, дело творческой радости и единения, дело светлого «добывания жизни». Но в холодную пустоту и
черный ужас превращается это великое дело, когда подходит к нему мертвец и живое, глубокое таинство превращает в легкое удовольствие жизни.
Смех Ницше — последнее, что у него осталось для жизни, — напоминает этот страшный смех, хлещущий вместе с кровью из перерезанного горла жертвы. Грозно звучит через этот смех великий гнев оскорбленного божества. И не радостным созвучным смехом отзовется душа на призывы покинутого богами человека, старающегося заглушить смехом
черный ужас своего одиночества.
Неточные совпадения
И не одну сотню раз Клим Самгин видел, как вдали, над зубчатой стеной елового леса краснеет солнце, тоже как будто усталое, видел облака, спрессованные в такую непроницаемо плотную массу цвета кровельного железа, что можно было думать: за нею уж ничего нет, кроме «
черного холода вселенской тьмы», о котором с таким
ужасом говорила Серафима Нехаева.
— И среди бесчисленного скопления звезд, вкрапленных в непобедимую тьму, затеряна ничтожная земля наша, обитель печалей и страданий; нуте-ко, представьте ее и
ужас одиночества вашего на ней,
ужас вашего ничтожества в
черной пустоте, среди яростно пылающих солнц, обреченных на угасание.
В темноте рисовались ей какие-то пятна,
чернее самой темноты. Пробегали, волнуясь, какие-то тени по слабому свету окон. Но она не пугалась; нервы были убиты, и она не замерла бы от
ужаса, если б из угла встало перед ней привидение, или вкрался бы вор, или убийца в комнату, не смутилась бы, если б ей сказали, что она не встанет более.
Привели малюток и построили в правильный фронт; это было одно из самых ужасных зрелищ, которые я видал, — бедные, бедные дети! Мальчики двенадцати, тринадцати лет еще кой-как держались, но малютки восьми, десяти лет… Ни одна
черная кисть не вызовет такого
ужаса на холст.
Он раз всего присутстует при совершении
черной мессы, но внутренне не участвует в ней, с
ужасом и негодованием уходит.