Я брал Колю — он стонал и тянулся к столу. Встречу мне, хрипя, поднималась мать, протягивая
сухие руки без мяса на них, длинная, тонкая, точно ель с обломанными ветвями.
Неточные совпадения
Дед с матерью шли впереди всех. Он был ростом под
руку ей, шагал мелко и быстро, а она, глядя на него сверху вниз, точно по воздуху плыла. За ними молча двигались дядья: черный гладковолосый Михаил,
сухой, как дед; светлый и кудрявый Яков, какие-то толстые женщины в ярких платьях и человек шесть детей, все старше меня и все тихие. Я шел с бабушкой и маленькой теткой Натальей. Бледная, голубоглазая, с огромным животом, она часто останавливалась и, задыхаясь, шептала...
Дядя Михаил особенно восхищался: пружинисто прыгал вокруг воза, принюхиваясь ко всему носом дятла, вкусно чмокая губами, сладко жмуря беспокойные глаза,
сухой, похожий на отца, но выше его ростом и черный, как головня. Спрятав озябшие
руки в рукава, он расспрашивал Цыгана...
Он хватался
рукою за карман, потом, быстро наклонясь, поднимал с земли камень, чурку, ком
сухой грязи и, неуклюже размахивая длинной
рукою, бормотал ругательство.
Иногда он гнался за ними, прихрамывая; длинный тулуп мешал ему бежать, он падал на колени, упираясь в землю черными
руками, похожими на
сухие сучки.
Старче всё тихонько богу плачется,
Просит у Бога людям помощи,
У Преславной Богородицы радости,
А Иван-от Воин стоит около,
Меч его давно в пыль рассыпался,
Кованы доспехи съела ржавчина,
Добрая одежа поистлела вся,
Зиму и лето гол стоит Иван,
Зной его
сушит — не высушит,
Гнус ему кровь точит — не выточит,
Волки, медведи — не трогают,
Вьюги да морозы — не для него,
Сам-от он не в силе с места двинуться,
Ни
руки поднять и ни слова сказать,
Это, вишь, ему в наказанье дано...
Перестали занимать меня и речи деда, всё более
сухие, ворчливые, охающие. Он начал часто ссориться с бабушкой, выгонял ее из дома, она уходила то к дяде Якову, то — к Михаилу. Иногда она не возвращалась домой по нескольку дней, дед сам стряпал, обжигал себе
руки, выл, ругался, колотил посуду и заметно становился жаден.
Вронский вошел в вагон. Мать его, сухая старушка с черными глазами и букольками, щурилась, вглядываясь в сына, и слегка улыбалась тонкими губами. Поднявшись с диванчика и передав горничной мешочек, она подала маленькую
сухую руку сыну и, подняв его голову от руки, поцеловала его в лицо.
Когда я стараюсь вспомнить матушку такою, какою она была в это время, мне представляются только ее карие глаза, выражающие всегда одинаковую доброту и любовь, родинка на шее, немного ниже того места, где вьются маленькие волосики, шитый белый воротничок, нежная
сухая рука, которая так часто меня ласкала и которую я так часто целовал; но общее выражение ускользает от меня.
На другой стороне, почти к боковым воротам, стоял другой полковник, небольшой человек, весь высохший; но малые зоркие очи глядели живо из-под густо наросших бровей, и оборачивался он скоро на все стороны, указывая бойко тонкою,
сухою рукою своею, раздавая приказанья, видно было, что, несмотря на малое тело свое, знал он хорошо ратную науку.
— Скажу, что ученики были бы весьма лучше, если б не имели они живых родителей. Говорю так затем, что сироты — покорны, — изрекал он, подняв указательный палец на уровень синеватого носа. О Климе он сказал, положив
сухую руку на голову его и обращаясь к Вере Петровне:
Неточные совпадения
Из-за густых ресниц ее блестящих глаз вдруг показались слезы. Она пересела ближе к невестке и взяла ее
руку своею энергическою маленькою
рукой. Долли не отстранилась, но лицо ее не изменяло своего
сухого выражения. Она сказала:
Место тяги было недалеко над речкой в мелком осиннике. Подъехав к лесу, Левин слез и провел Облонского на угол мшистой и топкой полянки, уже освободившейся от снега. Сам он вернулся на другой край к двойняшке-березе и, прислонив ружье к развилине
сухого нижнего сучка, снял кафтан, перепоясался и попробовал свободы движений
рук.
«Нет, надо опомниться!» сказал он себе. Он поднял ружье и шляпу, подозвал к ногам Ласку и вышел из болота. Выйдя на
сухое, он сел на кочку, разулся, вылил воду из сапога, потом подошел к болоту, напился со ржавым вкусом воды, намочил разгоревшиеся стволы и обмыл себе лицо и
руки. Освежившись, он двинулся опять к тому месту, куда пересел бекас, с твердым намерением не горячиться.
И как только она сказала это, выражение лица ее вдруг смягчилось. Анна подняла
сухую, худую
руку Долли, поцеловала ее и сказала:
— Этот у меня будет светский молодой человек, — сказал папа, указывая на Володю, — а этот поэт, — прибавил он, в то время как я, целуя маленькую
сухую ручку княгини, с чрезвычайной ясностью воображал в этой
руке розгу, под розгой — скамейку, и т. д., и т. д.