Всё в доме строго делилось:
один день обед готовила бабушка из провизии, купленной на ее деньги, на другой день провизию и хлеб покупал дед, и всегда в его дни обеды бывали хуже: бабушка брала хорошее мясо, а он — требуху, печенку, легкие, сычуг. Чай и сахар хранился у каждого отдельно, но заваривали чай в одном чайнике, и дед тревожно говорил...
Неточные совпадения
Дед засек меня до потери сознания, и несколько
дней я хворал, валяясь вверх спиною на широкой жаркой постели в маленькой комнате с
одним окном и красной, неугасимой лампадой в углу пред киотом со множеством икон.
Привалившись ко мне сухим, складным телом, он стал рассказывать о детских своих
днях словами крепкими и тяжелыми, складывая их
одно с другим легко и ловко.
Чаще других бывала у меня бабушка; она и спала на
одной кровати со мной; но самое яркое впечатление этих
дней дал мне Цыганок.
Вся площадь изрезана оврагами; в
одном на
дне его стоит зеленоватая жижа, правее — тухлый Дюков пруд, куда, по рассказу бабушки, дядья зимою бросили в прорубь моего отца.
— Ну, этого тебе не понять! — строго нахмурясь, говорит он и снова внушает. — Надо всеми
делами людей — господь! Люди хотят
одного, а он — другого. Всё человечье — непрочно, дунет господь, и — всё во прах, в пыль!
Спустя некоторое время после того, как Хорошее
Дело предложил мне взятку за то, чтоб я не ходил к нему в гости, бабушка устроила такой вечер. Сыпался и хлюпал неуемный осенний дождь, ныл ветер, шумели деревья, царапая сучьями стену, — в кухне было тепло, уютно, все сидели близко друг ко другу, все были как-то особенно мило тихи, а бабушка на редкость щедро рассказывала сказки,
одна другой лучше.
Хорошо сидеть
одному на краю снежного поля, слушая, как в хрустальной тишине морозного
дня щебечут птицы, а где-то далеко поет, улетая, колокольчик проезжей тройки, грустный жаворонок русской зимы…
Вскоре мать начала энергично учить меня «гражданской» грамоте: купила книжки, и по
одной из них — «Родному слову» — я одолел в несколько
дней премудрость чтения гражданской печати, но мать тотчас же предложила мне заучивать стихи на память, и с этого начались наши взаимные огорчения.
Приезжал дядя Яков с гитарой, привозил с собою кривого и лысого часовых
дел мастера, в длинном черном сюртуке, тихонького, похожего на монаха. Он всегда садился в угол, наклонял голову набок и улыбался, странно поддерживая ее пальцем, воткнутым в бритый раздвоенный подбородок. Был он темненький, его единый глаз смотрел на всех как-то особенно пристально; говорил этот человек мало и часто повторял
одни и те же слова...
Нас выпороли и наняли нам провожатого, бывшего пожарного, старичка со сломанной рукою, — он должен был следить, чтобы Саша не сбивался в сторону по пути к науке. Но это не помогло: на другой же
день брат, дойдя до оврага, вдруг наклонился, снял с ноги валенок и метнул его прочь от себя, снял другой и бросил в ином направлении, а сам, в
одних чулках, пустился бежать по площади. Старичок, охая, потрусил собирать сапоги, а затем, испуганный, повел меня домой.
Что такая книга существует, я узнал незадолго перед этим в школе: в морозный
день, во время перемены, я рассказывал мальчикам сказку, вдруг
один из них презрительно заметил...
Несколько
дней я не ходил в школу, а за это время вотчим, должно быть, рассказал о подвиге моем сослуживцам, те — своим детям,
один из них принес эту историю в школу, и, когда я пришел учиться, меня встретили новой кличкой — вор. Коротко и ясно, но — неправильно: ведь я не скрыл, что рубль взят мною. Попытался объяснить это — мне не поверили, тогда я ушел домой и сказал матери, что в школу не пойду больше.
— Слушайте-ка, ребятишки, погодите! Вот, третьево
дни захоронили
одну бабу, узнал я, ребятенки, про нее историю — что же это за баба?
Но в жизни все меняется быстро и живо: и в
один день, с первым весенним солнцем и разлившимися потоками, отец, взявши сына, выехал с ним на тележке, которую потащила мухортая [Мухортая — лошадь с желтыми подпалинами.] пегая лошадка, известная у лошадиных барышников под именем сорóки; ею правил кучер, маленький горбунок, родоначальник единственной крепостной семьи, принадлежавшей отцу Чичикова, занимавший почти все должности в доме.
Неточные совпадения
Столько лежит всяких
дел, относительно
одной чистоты, починки, поправки… словом, наиумнейший человек пришел бы в затруднение, но, благодарение богу, все идет благополучно.
Городничий (в сторону, с лицом, принимающим ироническое выражение).В Саратовскую губернию! А? и не покраснеет! О, да с ним нужно ухо востро. (Вслух.)Благое
дело изволили предпринять. Ведь вот относительно дороги: говорят, с
одной стороны, неприятности насчет задержки лошадей, а ведь, с другой стороны, развлеченье для ума. Ведь вы, чай, больше для собственного удовольствия едете?
А
день сегодня праздничный, // Куда пропал народ?..» // Идут селом — на улице //
Одни ребята малые, // В домах — старухи старые, // А то и вовсе заперты // Калитки на замок.
В канаве бабы ссорятся, //
Одна кричит: «Домой идти // Тошнее, чем на каторгу!» // Другая: — Врешь, в моем дому // Похуже твоего! // Мне старший зять ребро сломал, // Середний зять клубок украл, // Клубок плевок, да
дело в том — // Полтинник был замотан в нем, // А младший зять все нож берет, // Того гляди убьет, убьет!..
Под песню ту удалую // Раздумалась, расплакалась // Молодушка
одна: // «Мой век — что
день без солнышка, // Мой век — что ночь без месяца, // А я, млада-младешенька, // Что борзый конь на привязи, // Что ласточка без крыл! // Мой старый муж, ревнивый муж, // Напился пьян, храпом храпит, // Меня, младу-младешеньку, // И сонный сторожит!» // Так плакалась молодушка // Да с возу вдруг и спрыгнула! // «Куда?» — кричит ревнивый муж, // Привстал — и бабу за косу, // Как редьку за вихор!