Неточные совпадения
Фыркая по-лошадиному, мотая головой, он стал
говорить что-то
про дела; сразу близкий мне, детски простой.
Теперь я снова жил с бабушкой, как на пароходе, и каждый вечер перед сном она рассказывала мне сказки или свою жизнь, тоже подобную сказке. А
про деловую жизнь семьи, — о выделе детей, о покупке дедом нового дома для себя, — она
говорила посмеиваясь, отчужденно, как-то издали, точно соседка, а не вторая в доме по старшинству.
— Певцы да плясуны — первые люди на миру! — строго сказала нянька Евгенья и начала петь что-то
про царя Давида, а дядя Яков, обняв Цыганка,
говорил ему...
Пил он, не пьянея, но становился всё более разговорчивым и почти всегда
говорил мне
про отца...
Мне его жалко было, я даже поплакал тихонько о нем; нежным он был, возьмет меня за уши и
говорит ласково
про что-то свое, и непонятно, а хорошо!
Стемнело. В сумраке дед странно увеличился; глаза его светятся, точно у кота. Обо всем он
говорит негромко, осторожно, задумчиво, а
про себя — горячо, быстро и хвалебно. Мне не нравится, когда он
говорит о себе, не нравятся его постоянные приказы...
— Ты ей, старой дуре, не верь! — строго учил он. — Она смолоду глупа, она безграмотна и безумна. Я вот прикажу ей, чтобы не смела она
говорить с тобой
про эти великие дела! Отвечай мне: сколько есть чинов ангельских?
Нет, дома было лучше, чем на улице. Особенно хороши были часы после обеда, когда дед уезжал в мастерскую дяди Якова, а бабушка, сидя у окна, рассказывала мне интересные сказки, истории,
говорила про отца моего.
— Отчего не мочь? Мо-ожет. Они даже друг друга бьют. К Татьян Лексевне приехал улан, повздорили они с Мамонтом, сейчас пистолеты в руки, пошли в парк, там, около пруда, на дорожке, улан этот бац Мамонту — в самую печень! Мамонта — на погост, улана — на Кавказ, — вот те и вся недолга! Это они — сами себя! А
про мужиков и прочих — тут уж нечего
говорить! Теперь им — поди — особо не жаль людей-то, не ихние стали люди, ну, а прежде все-таки жалели — свое добро!
Она сама начала рассказывать мне
про отца, пришла однажды трезвая, печальная и усталая и
говорит...
Всем в дому запрещено
про Варю
говорить, и все молчат, и я тоже помалкиваю, а сама знаю свое — отцово сердце ненадолго немо.
— «Я,
говорит,
про кого это спросил?» — «
Про дочь Варвару,
про зятя Максима».
— «А как ты догадалась, что
про них?» — «Полно-ко,
говорю, отец, дурить-то, бросил бы ты эту игру, ну — кому от нее весело?» Вздыхает он: «Ах вы,
говорит, черти, серые вы черти!» Потом — выспрашивает: что, дескать, дурак этот большой, — это
про отца твоего, — верно, что дурак?
— Судьба, отец! Помнишь, ты всё
говорил про дворянина?
— Что же ты не
говорила мне
про это?..
— Вот что
про тебя
говорят — слыхал? Ну-ко, подойди!
Он очень часто
говорил про женщин и всегда — грязно, но было в его рассказах что-то спрашивающее, жалобное, он как бы приглашал нас думать с ним, и мы слушали его внимательно.
Говорил он неумело, бестолково, часто перебивая свою речь вопросами, но от его рассказов оставались в памяти какие-то беспокоящие осколки и обломки...
Городничий. Я здесь напишу. (Пишет и в то же время
говорит про себя.)А вот посмотрим, как пойдет дело после фриштика да бутылки толстобрюшки! Да есть у нас губернская мадера: неказиста на вид, а слона повалит с ног. Только бы мне узнать, что он такое и в какой мере нужно его опасаться. (Написавши, отдает Добчинскому, который подходит к двери, но в это время дверь обрывается и подслушивавший с другой стороны Бобчинский летит вместе с нею на сцену. Все издают восклицания. Бобчинский подымается.)
Что думал он в то время, когда молчал, — может быть, он
говорил про себя: «И ты, однако ж, хорош, не надоело тебе сорок раз повторять одно и то же», — Бог ведает, трудно знать, что думает дворовый крепостной человек в то время, когда барин ему дает наставление.
Какое они имели право говорить и плакать о ней? Некоторые из них,
говоря про нас, называли нас сиротами. Точно без них не знали, что детей, у которых нет матери, называют этим именем! Им, верно, нравилось, что они первые дают нам его, точно так же, как обыкновенно торопятся только что вышедшую замуж девушку в первый раз назвать madame.
Неточные совпадения
Городничий (бьет себя по лбу).Как я — нет, как я, старый дурак? Выжил, глупый баран, из ума!.. Тридцать лет живу на службе; ни один купец, ни подрядчик не мог провести; мошенников над мошенниками обманывал, пройдох и плутов таких, что весь свет готовы обворовать, поддевал на уду. Трех губернаторов обманул!.. Что губернаторов! (махнул рукой)нечего и
говорить про губернаторов…
Анна Андреевна. Вот хорошо! а у меня глаза разве не темные? самые темные. Какой вздор
говорит! Как же не темные, когда я и гадаю
про себя всегда на трефовую даму?
— Слушаем, батюшка Петр Петрович! —
говорили проученные глуповцы; но
про себя думали:"Господи! того гляди, опять город спалит!"
— Мы не
про то
говорим, чтоб тебе с богом спорить, — настаивали глуповцы, — куда тебе, гунявому, на́бога лезти! а ты вот что скажи: за чьи бесчинства мы, сироты, теперича помирать должны?
А вор-новотор этим временем дошел до самого князя, снял перед ним шапочку соболиную и стал ему тайные слова на ухо
говорить. Долго они шептались, а
про что — не слыхать. Только и почуяли головотяпы, как вор-новотор
говорил: «Драть их, ваша княжеская светлость, завсегда очень свободно».