Неточные совпадения
Дядья тоже обращались с Цыганком ласково, дружески и никогда не «шутили» с ним, как с мастером Григорием, которому они
почти каждый вечер устраивали что-нибудь обидное и злое: то нагреют на огне ручки ножниц, то воткнут
в сиденье его стула гвоздь вверх острием или подложат, полуслепому, разноцветные куски материи, — он сошьет их
в одну «штуку», а
дедушка ругает его за это.
В первые же дни по приезде мать подружилась с веселой постоялкой, женой военного, и
почти каждый вечер уходила
в переднюю половину дома, где бывали и люди от Бетленга — красивые барыни, офицера.
Дедушке это не нравилось, не однажды, сидя
в кухне, за ужином, он грозил ложкой и ворчал...
Ну, вот и пришли они, мать с отцом, во святой день,
в прощеное воскресенье, большие оба, гладкие, чистые; встал Максим-то против
дедушки — а дед ему по плечо, — встал и говорит: «Не думай, бога ради, Василий Васильевич, что пришел я к тебе по приданое, нет, пришел я отцу жены моей
честь воздать».
Неточные совпадения
— Миловидка, Миловидка… Вот граф его и начал упрашивать: «Продай мне, дескать, твою собаку: возьми, что хочешь». — «Нет, граф, говорит, я не купец: тряпицы ненужной не продам, а из
чести хоть жену готов уступить, только не Миловидку… Скорее себя самого
в полон отдам». А Алексей Григорьевич его похвалил: «Люблю», — говорит. Дедушка-то ваш ее назад
в карете повез; а как умерла Миловидка, с музыкой
в саду ее похоронил — псицу похоронил и камень с надписью над псицей поставил.
Евсеич со мной не расставался, и я упросил его пойти
в комнату
дедушки, чтоб еще раз
почитать по нем псалтырь.
Вдруг мне захотелось самому
почитать псалтырь по
дедушке: я еще
в Уфе выучился читать церковную печать.
Вот как текла эта однообразная и невеселая жизнь: как скоро мы просыпались, что бывало всегда часу
в восьмом, нянька водила нас к
дедушке и бабушке; с нами здоровались, говорили несколько слов, а иногда
почти и не говорили, потом отсылали нас
в нашу комнату; около двенадцати часов мы выходили
в залу обедать; хотя от нас была дверь прямо
в залу, но она была заперта на ключ и даже завешана ковром, и мы проходили через коридор, из которого тогда еще была дверь
в гостиную.
Еще минута — и
в гостиной совершенно неожиданно появился тот самый молодой адвокат, с которым я уже познакомил читателя
в одной из предыдущих глав моего"Дневника"(я забыл тогда сказать, что фамилия его была Хлестаков, что он был сын того самого Ивана Александровича Хлестакова, с которым я еще
в детстве познакомился у Гоголя, и
в честь своего
дедушки был назван Александром).