Неточные совпадения
Мать редко выходит на палубу и держится в стороне от нас. Она всё молчит, мать. Ее
большое стройное тело, темное, железное лицо, тяжелая корона заплетенных в косы светлых волос, — вся она мощная и твердая, — вспоминаются мне как бы сквозь туман или прозрачное облако; из него отдаленно и неприветливо смотрят прямые серые
глаза, такие же
большие, как у бабушки.
Мне гораздо
больше нравился малозаметный увалень Саша Михаилов, мальчик тихий, с печальными
глазами и хорошей улыбкой, очень похожий на свою кроткую мать.
— Пускай! Мне
глаза больше не надобны, — всё видел я…
Глядя на темные иконы
большими светящимися
глазами, она советует богу своему...
Кроме Игоши и Григория Ивановича, меня давила, изгоняя с улицы, распутная баба Ворониха. Она появлялась в праздники, огромная, растрепанная, пьяная. Шла она какой-то особенной походкой, точно не двигая ногами, не касаясь земли, двигалась, как туча, и орала похабные песни. Все встречные прятались от нее, заходя в ворота домов, за углы, в лавки, — она точно мела улицу. Лицо у нее было почти синее, надуто, как пузырь,
большие серые
глаза страшно и насмешливо вытаращены. А иногда она выла, плакала...
Ко мне он относился ласково, говорил со мною добродушнее, чем с
большими, и не прятал
глаз, но что-то не нравилось мне в нем. Угощая всех любимым вареньем, намазывал мой ломоть хлеба гуще, привозил мне из города солодовые пряники, маковую сбоину и беседовал со мною всегда серьезно, тихонько.
Он так часто и грустно говорил: было, была, бывало, точно прожил на земле сто лет, а не одиннадцать. У него были, помню, узкие ладони, тонкие пальцы, и весь он — тонкий, хрупкий, а
глаза — очень ясные, но кроткие, как огоньки лампадок церковных. И братья его были тоже милые, тоже вызывали широкое доверчивое чувство к ним, — всегда хотелось сделать для них приятное, но старший
больше нравился мне.
Тут и я, не стерпев
больше, весь вскипел слезами, соскочил с печи и бросился к ним, рыдая от радости, что вот они так говорят невиданно хорошо, от горя за них и оттого, что мать приехала, и оттого, что они равноправно приняли меня в свой плач, обнимают меня оба, тискают, кропя слезами, а дед шепчет в уши и
глаза мне...
Во время уроков она смотрела углубленными
глазами через меня — в стену, в окно, спрашивала меня усталым голосом, забывала ответы и всё чаще сердилась, кричала — это тоже обидно: мать должна быть справедлива
больше всех, как в сказках.
Странно двигались
большие оттопыренные уши, то приподнимаясь вместе с бровью зрячего
глаза, то сдвигаясь на скулы, — казалось, что если он захочет, то может прикрыть ими свой нос, как ладонями.
Однажды вечером, когда я уже выздоравливал и лежал развязанный, — только пальцы были забинтованы в рукавички, чтоб я не мог царапать лица, — бабушка почему-то запоздала прийти в обычное время, это вызвало у меня тревогу, и вдруг я увидал ее: она лежала за дверью на пыльном помосте чердака, вниз лицом, раскинув руки, шея у нее была наполовину перерезана, как у дяди Петра, из угла, из пыльного сумрака к ней подвигалась
большая кошка, жадно вытаращив зеленые
глаза.
Хороши у него
глаза были: веселые, чистые, а брови — темные, бывало, сведет он их, глаза-то спрячутся, лицо станет каменное, упрямое, и уж никого он не слушает, только меня; я его любила куда
больше, чем родных детей, а он знал это и тоже любил меня!
Мать ходила в растоптанных валенках, кашляла, встряхивая безобразно
большой живот, ее серо-синие
глаза сухо и сердито сверкали и часто неподвижно останавливались на голых стенах, точно приклеиваясь к ним.
Положив на стол сухонькую руку, с
большими острыми ногтями, забрав в пальцы непышную бородку, он уставился в лицо мне добрыми
глазами, предложив...
Я тоже начал зарабатывать деньги: по праздникам, рано утром, брал мешок и отправлялся по дворам, по улицам собирать говяжьи кости, тряпки, бумагу, гвозди. Пуд тряпок и бумаги ветошники покупали по двугривенному, железо — тоже, пуд костей по гривеннику, по восемь копеек. Занимался я этим делом и в будни после школы, продавая каждую субботу разных товаров копеек на тридцать, на полтинник, а при удаче и
больше. Бабушка брала у меня деньги, торопливо совала их в карман юбки и похваливала меня, опустив
глаза...
Неточные совпадения
Анна Андреевна. Послушай, Осип, а какие
глаза больше всего нравятся твоему барину?
Добчинский. Нет,
больше шантрет, и
глаза такие быстрые, как зверки, так в смущенье даже приводят.
Красива; волос с проседью, //
Глаза большие, строгие, // Ресницы богатейшие, // Сурова и смугла.
Попасть на доку надобно, // А толстого да грозного // Я всякому всучу… // Давай
больших, осанистых, // Грудь с гору,
глаз навыкате, // Да чтобы
больше звезд!
Стародум. Оттого, мой друг, что при нынешних супружествах редко с сердцем советуют. Дело в том, знатен ли, богат ли жених? Хороша ли, богата ли невеста? О благонравии вопросу нет. Никому и в голову не входит, что в
глазах мыслящих людей честный человек без
большого чина — презнатная особа; что добродетель все заменяет, а добродетели ничто заменить не может. Признаюсь тебе, что сердце мое тогда только будет спокойно, когда увижу тебя за мужем, достойным твоего сердца, когда взаимная любовь ваша…