Девичник кончился на рассвете, гости разошлись, почти все в доме заснули, Артамонов
сидел в саду с Петром и Никитой, гладил бороду и говорил негромко, оглядывая сад, щупая глазами розоватые облака...
Неточные совпадения
А
в саду под липой, за круглым столом,
сидят, пьют брагу Илья Артамонов, Гаврила Барский, крёстный отец невесты, Помялов и кожевник Житейкин, человек с пустыми глазами, тележник Воропонов; прислонясь к стволу липы, стоит Пётр, тёмные волосы его обильно смазаны маслом и голова кажется железной, он почтительно слушает беседу старших.
И вот однажды, когда они
сидели у окна, молча любуясь звёздной ночью,
в саду, около бани, послышалась возня, кто-то бежал, задевая и ломая прутья малинника, потом стал слышен негромкий, гневный возглас...
Вечерами,
в праздники,
сидя в густом, красивом
саду трактира Барского на берегу Оки, он говорил богачам, сильным людям Дрёмова...
Артамоновы, поужинав, задыхаясь
в зное, пили чай
в саду,
в полукольце клёнов; деревья хорошо принялись, но пышные шапки их узорной листвы
в эту мглистую ночь не могли дать тени. Трещали сверчки, гудели однорогие, железные жуки, пищал самовар. Наталья, расстегнув верхние пуговицы кофты, молча разливала чай, кожа на груди её была тёплого цвета, как сливочное масло; горбун
сидел, склонив голову, строгая прутья для птичьих клеток, Пётр дёргал пальцами мочку уха, тихонько говоря...
Вставая на рассвете, она спускалась
в кухню и вместе с кухаркой готовила закуску к чаю, бежала вверх кормить детей, потом поила чаем свёкра, мужа, деверей, снова кормила девочек, потом шила, чинила бельё на всех, после обеда шла с детями
в сад и
сидела там до вечернего чая.
В сад заглядывали бойкие шпульницы, льстиво хвалили красоту девочек, Наталья улыбалась, но не верила похвалам, — дети казались ей некрасивыми.
Сидя у окна
в сад или
в саду с шитьём
в руках, она слышит отрывки беседы Тихона с Никитой, они возятся за ягодником у бани, и, сквозь мягкий шумок фабрики, просачиваются спокойные слова дворника.
Посидев несколько минут молча, Илья пошёл домой. Там,
в саду, пили чай под жаркой тенью деревьев, серых от пыли. За большим столом
сидели гости: тихий поп Глеб, механик Коптев, чёрный и курчавый, как цыган, чисто вымытый конторщик Никонов, лицо у него до того смытое, что трудно понять, какое оно. Был маленький усатый нос, была шишка на лбу, между носом и шишкой расползалась улыбка, закрывая узкие щёлки глаз дрожащими складками кожи.
— Есть хочу, — сказал Артамонов; ему не ответили. Синеватая, сырая мгла наполняла
сад; перед беседкой стояли, положив головы на шеи друг другу, две лошади, серая и тёмная; на скамье за ними
сидел человек
в белой рубахе, распутывая большую связку верёвок.
Шагая в ногу, как солдаты, мы обогнули в молчании несколько углов и вышли на площадь. Филатр пригласил зайти в кафе. Это было так странно для моего состояния, что я согласился. Мы заняли стол у эстрады и потребовали вина. На эстраде сменялись певицы и танцовщицы. Филатр стал снова развивать тему о трещине на стекле, затем перешел к случаю с натуралистом Вайторном, который,
сидя в саду, услышал разговор пчел. Я слушал довольно внимательно.
Неточные совпадения
Час от часу плененный боле // Красами Ольги молодой, // Владимир сладостной неволе // Предался полною душой. // Он вечно с ней.
В ее покое // Они
сидят в потемках двое; // Они
в саду, рука с рукой, // Гуляют утренней порой; // И что ж? Любовью упоенный, //
В смятенье нежного стыда, // Он только смеет иногда, // Улыбкой Ольги ободренный, // Развитым локоном играть // Иль край одежды целовать.
В следующую же ночь, с свойственною одним бурсакам дерзостью, он пролез чрез частокол
в сад, взлез на дерево, которое раскидывалось ветвями на самую крышу дома; с дерева перелез он на крышу и через трубу камина пробрался прямо
в спальню красавицы, которая
в это время
сидела перед свечою и вынимала из ушей своих дорогие серьги.
А помните, как много мы
в этом же роде и на эту же тему переговорили с вами вдвоем,
сидя по вечерам на террасе
в саду, каждый раз после ужина.
В Никольском,
в саду,
в тени высокого ясеня,
сидели на дерновой скамейке Катя с Аркадием; на земле возле них поместилась Фифи, придав своему длинному телу тот изящный поворот, который у охотников слывет «русачьей полежкой».
Его не скоро нашли: он забрался
в самую глушь
сада и, опершись подбородком на скрещенные руки,
сидел, погруженный
в думы.