— Однако и он, бедняжка, весь в поту, — шопотом сказала Кити, ощупывая ребенка. — Вы почему же думаете, что он узнает? — прибавила она, косясь на плутовски, как ей казалось, смотревшие из-под надвинувшегося чепчика глаза ребенка, на равномерно отдувавшиеся щечки и на его ручку с
красною ладонью, которою он выделывал кругообразные движения.
— Но все-таки суда я не хочу, вы помогите мне уладить все это без шума. Я вот послал вашего Мишку разнюхать — как там? И если… не очень, — завтра сам пойду к Блинову, черт с ним! А вы — тетку утихомирьте, расскажите ей что-нибудь… эдакое, — бесцеремонно и напористо сказал он, подходя к Самгину, и даже легонько дотронулся до его плеча тяжелой,
красной ладонью. Это несколько покоробило Клима, — усмехаясь, он сказал:
Шаги людей на улице стали как будто быстрей. Самгин угнетенно вышел в столовую, — и с этой минуты жизнь его надолго превратилась в сплошной кошмар. На него наткнулся Кумов; мигая и приглаживая
красными ладонями волосы, он встряхивал головою, а волосы рассыпались снова, падая ему на щеки.
Неточные совпадения
Он иногда по получасу молча глядел на спящее шафранно-красное, пушистое и сморщенное личико ребенка и наблюдал за движениями хмурящегося лба и за пухлыми рученками с подвернутыми пальцами, которые задом
ладоней терли глазенки и переносицу.
Когда Катя говорила, она очень мило улыбалась, застенчиво и откровенно, и глядела как-то забавно-сурово, снизу вверх. Все в ней было еще молодо-зелено: и голос, и пушок на всем лице, и розовые руки с беловатыми кружками на
ладонях, и чуть-чуть сжатые плечи… Она беспрестанно
краснела и быстро переводила дух.
Помолчав, ласково погладив
ладонью красное, пухлое лицо свое, точно чужое на маленькой головке его, он продолжал:
Впечатление огненной печи еще усиливалось, если смотреть сверху, с балкона: пред ослепленными глазами открывалась продолговатая, в форме могилы, яма, а на дне ее и по бокам в ложах, освещенные пылающей игрой огня,
краснели, жарились лысины мужчин, таяли, как масло, голые спины, плечи женщин, трещали
ладони, аплодируя ярко освещенным и еще более голым певицам.
— Ну, а что же еще фиксировать? — спросил хроникер, сжав
ладони, хрустнув пальцами, и пуговка носа его
покраснела.