Неточные совпадения
А Вавило Бурмистров, не поддаваясь общему оживлению, отошел к стене, закинул руки за шею и, наклоня голову, следил за всеми исподлобья. Он чувствовал, что первым человеком
в слободе отныне станет кривой. Вспоминал свои озорные выходки против
полиции, бесчисленные дерзости, сказанные начальству, побои, принятые от городовых и пожарной команды, — всё это делалось ради укрепления за собою
славы героя и было дорого оплачено боками, кровью.
Она быстро направилась к мосту, ей уже казалось что это самое умное —
пойти ночевать к Жукову: к нему не посмеет прийти Вавило, и
полиция —
в случае чего — постеснится беспокоить ночью важного человека.
— Подожди! — отрицательно мотнув головой, ответил Капендюхин. — Я ж не могу, не приказано мне. Я зашел по дружбе, просто так. Было время — приказывали мне сажать тебя
в полицию, то я сажал. Человеку приказывают — он делает. Вот прикажут мне:
иди, выпускай Бурмистрова, то я
пойду и скажу: а ну, Бурмистров, ступай себе! Разве это не бывало?
«Шабаш, — думаю, —
пойду в полицию и объявлюсь, но только, — думаю, — опять теперь то нескладно, что у меня теперь деньги есть, а в полиции их все отберут: дай же хоть что-нибудь из них потрачу, хоть чаю с кренделями в трактире попью в свое удовольствие».
Лунёв вскочил со стула и громко, с бешенством заговорил о том, что она должна завтра же
идти в полицию, показать там все свои синяки и требовать, чтоб мужа её судили. Она же, слушая его речь, беспокойно задвигалась на стуле и, пугливо озираясь, сказала:
Неточные совпадения
— Амалия Ивановна, надо будет дать знать
в полицию, а потому, покорнейше прошу вас,
пошлите покамест за дворником, — тихо и даже ласково проговорил Лужин.
Мелко шагали мальчики и девочки
в однообразных пепельно-серых костюмах, должно быть сиротский приют,
шли почтальоны, носильщики с вокзала, сиделки какой-то больницы, чиновники таможни, солдаты без оружия, и чем дальше двигалась толпа, тем очевиднее было, что
в ее хвосте уже действовало начало, организующее стихию. С полной очевидностью оно выявилось
в отряде конной
полиции.
Почувствовав что-то близкое стыду за себя, за людей, Самгин
пошел тише, увидал вдали отряд конной
полиции и свернул
в переулок. Там, у забора, стоял пожилой человек
в пиджаке без рукава и громко говорил кому-то:
— Это — цинковый ящик,
в гроб они уложат там, у себя
в бюро.
Полиция потребовала убрать труп до рассвета. Закричит Алина.
Иди к ней, Иноков, она тебя слушается…
Он был сыном уфимского скотопромышленника, учился
в гимназии, при переходе
в седьмой класс был арестован, сидел несколько месяцев
в тюрьме, отец его
в это время помер, Кумов прожил некоторое время
в Уфе под надзором
полиции, затем, вытесненный из дома мачехой,
пошел бродить по России, побывал на Урале, на Кавказе, жил у духоборов, хотел переселиться с ними
в Канаду, но на острове Крите заболел, и его возвратили
в Одессу. С юга пешком добрался до Москвы и здесь осел, решив: