Неточные совпадения
Заложив руки за
спину, посвистывая, идет Артюшка Пистолет, рыболов, птичник, охотник по перу и пушнине. Лицо у него скуластое, монгольское, глаза узкие, косые, во всю
левую щеку — глубокий шрам: он приподнял угол губ и положил
на лицо Артюшки бессменную кривую улыбку пренебрежения.
Бурмистров
на секунду остановился в двери, потом шагнул к женщине и широко открытыми глазами уставился в лицо ей — бледное, нахмуренное, злое. Босая, в рубашке и нижней юбке, она стояла прямо, держа правую руку за
спиной, а
левую у горла.
Неточные совпадения
— Н-ну-с, все благополучно, как только может быть. Револьвер был плохонький; пуля ударилась о ребро, кажется, помяла его, прошла сквозь
левое легкое и остановилась под кожей
на спине. Я ее вырезал и подарил храбрецу.
— Шш! — зашипел Лютов, передвинув саблю за
спину, где она повисла, точно хвост. Он стиснул зубы,
на лице его вздулись костяные желваки, пот блестел
на виске, и
левая нога вздрагивала под кафтаном. За ним стоял полосатый арлекин, детски положив подбородок
на плечо Лютова, подняв руку выше головы, сжимая и разжимая пальцы.
Летний дождь шумно плескал в стекла окон, трещал и бухал гром, сверкали молнии, освещая стеклянную пыль дождя; в пыли подпрыгивала черная крыша с двумя гончарными трубами, — трубы были похожи
на воздетые к небу руки без кистей. Неприятно теплая духота наполняла зал, за
спиною Самгина у кого-то урчало в животе, сосед с
левой руки после каждого удара грома крестился и шептал Самгину, задевая его локтем:
В комнате Алексея сидело и стояло человек двадцать, и первое, что услышал Самгин, был голос Кутузова, глухой, осипший голос, но — его. Из-за
спин и голов людей Клим не видел его, но четко представил тяжеловатую фигуру, широкое упрямое лицо с насмешливыми глазами, толстый локоть
левой руки, лежащей
на столе, и уверенно командующие жесты правой.
Он показал ей, что и где писать, и она села за стол, оправляя
левой рукой рукав правой; он же стоял над ней и молча глядел
на ее пригнувшуюся к столу
спину, изредка вздрагивавшую от сдерживаемых рыданий, и в душе его боролись два чувства — зла и добра: оскорбленной гордости и жалости к ней, страдающей, и последнее чувство победило.