С Михайлова дня зачинались жестокие бои на льду реки,
бои шли всю зиму, вплоть до масленой недели, и, хотя у слобожан было много знаменитых бойцов, город одолевал численностью, наваливался тяжестью: заречные всегда бывали биты и гонимы через всю слободу вплоть до песчаных бугров — «Кобыльих ям», где зарывали дохлый скот.
Тарасов, сначала неглижировавший, бился как с учеником, но получил неожиданную пару ударов, спохватился, и
бой пошел вовсю и кончился, конечно, победой Тарасова, но которую он за победу и не счел.
Он как будто отрезвел, нахмурился и точно в
бой пошёл, идя как бы не своей волей. Баймакову толкнули встречу ему, пьяненькая женщина пошатнулась, оступилась и, выпрямясь, вскинув голову, пошла по кругу, — Пётр услышал изумлённый шёпот:
Я лиру посвятил народу своему. // Быть может, я умру неведомый ему, // Но я ему служил — и сердцем я спокоен… // Пускай наносит вред врагу не каждый воин, // Но каждый в
бой иди! А бой решит судьба… // Я видел красный день: в России нет раба! // И слезы сладкие я пролил в умиленье… // «Довольно ликовать в наивном увлеченье, — // Шепнула Муза мне. — Пора идти вперед: // Народ освобожден, но счастлив ли народ?..»
—
Бой идёт уже третий день… — отвечал хорунжий. — Японцы четыре раза меняли позиции своих батарей, но мы счастливо и метко подбивали их, и наконец некоторые батареи замолчали… Японцы стали отступать… Мы подбили у них около десяти орудий, и полковник Трухин с двумя сотнями казаков отправился взять подбитые орудия, но сотни были встречены цепью стрелков, открывших сильный огонь, и принуждены были отступать.
Неточные совпадения
Весь мир представлялся испещренным черными точками, в которых, под
бой барабана, двигаются по прямой линии люди, и всё
идут, всё
идут.
На пятый день отправились обратно в Навозную слободу и по дороге вытоптали другое озимое поле.
Шли целый день и только к вечеру, утомленные и проголодавшиеся, достигли слободы. Но там уже никого не застали. Жители, издали завидев приближающееся войско, разбежались, угнали весь скот и окопались в неприступной позиции. Пришлось брать с
бою эту позицию, но так как порох был не настоящий, то, как ни палили, никакого вреда, кроме нестерпимого смрада, сделать не могли.
Он долго думал в этом направлении и, почувствовав себя настроенным воинственно, готовым к
бою, хотел
идти к Алине, куда прошли все, кроме Варавки, но вспомнил, что ему пора ехать в город. Дорогой на станцию, по трудной, песчаной дороге, между холмов, украшенных кривеньким сосняком, Клим Самгин незаметно утратил боевое настроение и, толкая впереди себя длинную тень свою, думал уже о том, как трудно найти себя в хаосе чужих мыслей, за которыми скрыты непонятные чувства.
— Почти каждый артиллерийский
бой создает людей психически травматизированных, оглушенный человек
идет куда глаза глядят, некоторые пробираются далеко, их ловят — дезертир! А он — ничего не понимает, даже толково говорить разучился, совершенно невменяем!
Поздно ночью, после длительного
боя на словах, они, втроем,
пошли провожать Томилина и Дронов поставил пред ним свой вопрос: