(Входят Николай, Бобоедов. Садятся за стол. Генерал усаживается в кресло в углу, сзади него поручик. В дверях — Клеопатра и Полина. Потом сзади них Татьяна и Надя. Через их плечи недовольно смотрит Захар. Откуда-то боком и осторожно идет Пологий, кланяется сидящим за столом, и растерянно останавливается посреди комнаты. Генерал манит его к себе движением пальца. Он идет на
носках сапог и становится рядом с креслом генерала. Вводят Рябцова.)
— Ну, накинем еще два шага. — Базаров провел
носком сапога черту по земле. — Вот и барьер. А кстати: на сколько шагов каждому из нас от барьера отойти? Это тоже важный вопрос. Вчера об этом не было дискуссии.
«Раз, два!» — считает Ромашов мысленно и держит такт одними
носками сапог. «Нужно под левую ногу. Левой, правой». И с счастливым лицом, забросив назад голову, он выкрикивает высоким, звенящим на все поле тенором:
Неточные совпадения
В эту минуту луч солнца осветил его левый
сапог: на
носке, который выглядывал из
сапога, как будто показались знаки.
Он обмерил меня взглядом, не поклонившись впрочем, поставил свою шляпу-цилиндр на стол перед диваном, стол властно отодвинул ногой и не то что сел, а прямо развалился на диван, на котором я не посмел сесть, так что тот затрещал, свесил ноги и, высоко подняв правый
носок своего лакированного
сапога, стал им любоваться.
На правом коленке панталон была большая заплатка, а на правом
сапоге, на
носке, где большой палец, большая дырка, видно, что сильно замазанная чернилами.
«О, милый! — подумал растроганный Ромашов. — Я на него сержусь, кричу, заставляю его по вечерам снимать с меня не только
сапоги, но
носки и брюки. А он вот купил папирос за свои жалкие, последние солдатские копейки. „Куры, пожалюста!“ За что же это?..»