Неточные совпадения
— Ничего не давая, как
много взяли вы у жизни! На это вы возражаете презрением… А в нём звучит — что? Ваше неумение жалеть людей. Ведь у вас хлеба духовного просят, а вы камень отрицания
предлагаете! Ограбили вы душу жизни, и, если нет в ней великих подвигов любви и страдания — в этом вы виноваты, ибо, рабы разума, вы отдали душу во власть его, и вот охладела она и умирает, больная и нищая! А жизнь всё так же мрачна, и её муки, её горе требуют героев… Где они?
Такого рода вопрос могут
предложить многие, потому что многие считают поэзию и вообще искусство пустым препровождением времени, прихотью, роскошью, не имеющею никакого существенного значения в жизни. Для того чтобы ответить на это предубеждение, нужно обратиться к самым началам, на которых основывается существование поэзии, и объяснить, в чем состоит существо ее и в чем заключается большее или меньшее достоинство поэта.
«И вот они собрались, чтобы придумать казнь, достойную преступления… Хотели разорвать его лошадьми — и это казалось мало им; думали пустить в него всем по стреле, но отвергли и это; предлагали сжечь его, но дым костра не позволил бы видеть его мучений;
предлагали много — и не находили ничего настолько хорошего, чтобы понравилось всем. А его мать стояла перед ними на коленях и молчала, не находя ни слез, ни слов, чтобы умолять о пощаде. Долго говорили они, и вот один мудрец сказал, подумав долго:
Неточные совпадения
Таким образом рассуждали и говорили в городе, и
многие, побуждаемые участием, сообщили даже Чичикову лично некоторые из сих советов,
предлагали даже конвой для безопасного препровожденья крестьян до места жительства.
Многие предложили свои мнения насчет того, как искоренить буйный дух, обуревавший крестьян Чичикова.
— Романовых —
много, всех истребить не успеют, который-нибудь испугается и
предложит Гучковым — Милюковым: сажайте меня на престол, я буду слушаться ваших указаний.
— Сядемте, —
предложил Клим, любуясь оживлением постояльца, внимательно присматриваясь к нему и находя, что Митрофанов одновременно похож на регистратора в окружном суде, на кассира в магазине «Мюр и Мерилиз», одного из метр-д-отелей в ресторане «Прага», на университетского педеля и еще на
многих обыкновеннейших людей.
Я, конечно,
предлагал их в ту минуту искренно и, так сказать, с первым пылом, но потом, по прошествии столь
многих минут, я, естественно, мог одуматься… и рассчитывал, что он по крайней мере меня пощадит… или, так сказать, нас пощадит, нас с нею, подождет хоть по крайней мере.