Она вышла из-за поворота дорожки и
прошла мимо обоих говоривших спокойно и с высоко поднятою головой. Максим с невольной торопливостью подобрал свой
костыль, чтобы дать ей дорогу, а Анна Михайловна посмотрела
на нее с каким-то подавленным выражением любви, почти обожания и страха.
— Строгали и ходят-то так ровно
на костылях, — смеялся Матюшка, лучший рабочий
на Миляевом мысу. — В богадельню им так в самую бы пору!.. Туда же
на золото польстились. Шилом им землю ковырять да стамеской…
Время
проходит. Исправно // Учится мальчик всему — // Знает историю славно // (Лет уже десять ему), // Бойко
на карте покажет // И Петербург, и Читу, // Лучше большого расскажет // Многое в русском быту. // Глупых и злых ненавидит, // Бедным желает добра, // Помнит, что слышит и видит… // Дед примечает: пора! // Сам же он часто хворает, // Стал ему нужен
костыль… // Скоро уж, скоро узнает // Саша печальную быль…
Ольга говорила, что бабушка, бывало, проснется и не спит, боясь, что он опять ей приснится, и целые дни потом молчит и
ходит одна с собачкою в темных аллеях сада с таким печальным лицом,
на которое жалко было смотреть, а ночью ей опять снился Фотий и опять грозил
костылем.
Скажу только, что, наконец, гости, которые после такого обеда, естественно, должны были чувствовать себя друг другу родными и братьями, встали из-за стола; как потом старички и люди солидные, после недолгого времени, употребленного
на дружеский разговор и даже
на кое-какие, разумеется, весьма приличные и любезные откровенности, чинно
прошли в другую комнату и, не теряя золотого времени, разделившись
на партии, с чувством собственного достоинства сели за столы, обтянутые зеленым сукном; как дамы, усевшись в гостиной, стали вдруг все необыкновенно любезны и начали разговаривать о разных материях; как, наконец, сам высокоуважаемый хозяин дома, лишившийся употребления ног
на службе верою и правдою и награжденный за это всем, чем выше упомянуто было, стал расхаживать
на костылях между гостями своими, поддерживаемый Владимиром Семеновичем и Кларой Олсуфьевной, и как, вдруг сделавшись тоже необыкновенно любезным, решился импровизировать маленький скромный бал, несмотря
на издержки; как для сей цели командирован был один расторопный юноша (тот самый, который за обедом более похож был
на статского советника, чем
на юношу) за музыкантами; как потом прибыли музыканты в числе целых одиннадцати штук и как, наконец, ровно в половине девятого раздались призывные звуки французской кадрили и прочих различных танцев…