— Это — ярмарочный сторож живет. Вылезет из окна на крышу,
сядет в лодку и ездит, смотрит — нет ли где воров? А нет воров — сам ворует…
Катерина. Такая уж я зародилась горячая! Я еще лет шести была, не больше, так что сделала! Обидели меня чем-то дома, а дело было к вечеру, уж темно, я выбежала на Волгу,
села в лодку, да и отпихнула ее от берега. На другое утро уж нашли, верст за десять!
— Потом, надев просторный сюртук или куртку какую-нибудь, обняв жену за талью, углубиться с ней в бесконечную, темную аллею; идти тихо, задумчиво, молча или думать вслух, мечтать, считать минуты счастья, как биение пульса; слушать, как сердце бьется и замирает; искать в природе сочувствия… и незаметно выйти к речке, к полю… Река чуть плещет; колосья волнуются от ветерка, жара…
сесть в лодку, жена правит, едва поднимает весло…
Неточные совпадения
Разговаривает все на тонкой деликатности, что разве только дворянству уступит; пойдешь на Щукин — купцы тебе кричат: «Почтенный!»; на перевозе
в лодке с чиновником
сядешь; компании захотел — ступай
в лавочку: там тебе кавалер расскажет про лагери и объявит, что всякая звезда значит на небе, так вот как на ладони все видишь.
Когда после вечернего чая и ночной прогулки
в лодке Дарья Александровна вошла одна
в свою комнату, сняла платье и
села убирать свои жидкие волосы на ночь, она почувствовала большое облегчение.
Но
лодки было уж не надо: городовой сбежал по ступенькам схода к канаве, сбросил с себя шинель, сапоги и кинулся
в воду. Работы было немного: утопленницу несло водой
в двух шагах от схода, он схватил ее за одежду правою рукою, левою успел схватиться за шест, который протянул ему товарищ, и тотчас же утопленница была вытащена. Ее положили на гранитные плиты схода. Она очнулась скоро, приподнялась,
села, стала чихать и фыркать, бессмысленно обтирая мокрое платье руками. Она ничего не говорила.
Утром
сели на пароход, удобный, как гостиница, и поплыли встречу караванам барж, обгоняя парусные рыжие «косоуши», распугивая увертливые
лодки рыбаков. С берегов, из богатых
сел, доплывали звуки гармоники, пестрые группы баб любовались пароходом, кричали дети, прыгая
в воде, на отмелях.
В третьем классе, на корме парохода, тоже играли, пели. Варвара нашла, что Волга действительно красива и недаром воспета она
в сотнях песен, а Самгин рассказывал ей, как отец учил его читать:
В тесной толпе ему было душно;
в лодку он
садился с неверною надеждою добраться благополучно до другого берега,
в карете ехал, ожидая, что лошади понесут и разобьют.