Но в Сарапуле сел на пароход толстый мужчина, с дряблым, бабьим лицом без бороды и усов. Теплая длинная чуйка и картуз с наушниками из лисьего меха еще более усиливали его сходство с женщиной. Он тотчас же занял столик около кухни, где
было теплее, спросил чайный прибор и начал пить желтый кипяток, не расстегнув чуйки, не сняв картуза, обильно потея.
Неточные совпадения
Было жарко, бабушка шла тяжело, ноги ее тонули в
теплом песке, она часто останавливалась, отирая потное лицо платком.
Я наткнулся на него лунною ночью, в ростепель, перед масленицей; из квадратной форточки окна, вместе с
теплым паром, струился на улицу необыкновенный звук, точно кто-то очень сильный и добрый
пел, закрыв рот; слов не слышно
было, но песня показалась мне удивительно знакомой и понятной, хотя слушать ее мешал струнный звон, надоедливо перебивая течение песни.
Меня почти до слез волнует красота ночи, волнует эта баржа — она похожа на гроб и такая лишняя на просторе широко разлившейся реки, в задумчивой тишине
теплой ночи. Неровная линия берега, то поднимаясь, то опускаясь, приятно тревожит сердце, — мне хочется
быть добрым, нужным для людей.
Он казался мне бессмертным, — трудно
было представить, что он может постареть, измениться. Ему нравилось рассказывать истории о купцах, о разбойниках, о фальшивомонетчиках, которые становились знаменитыми людьми; я уже много слышал таких историй от деда, и дед рассказывал лучше начетчика. Но смысл рассказов
был одинаков: богатство всегда добывалось грехом против людей и бога. Петр Васильев людей не жалел, а о боге говорил с
теплым чувством, вздыхая и пряча глаза.
Когда я принес большой медный чайник кипятку, в лавке оказались гости: старичок Лукиан, весело улыбавшийся, а за дверью, в темном уголке, сидел новый человек, одетый в
теплое пальто и высокие валяные сапоги, подпоясанный зеленым кушаком, в шапке, неловко надвинутой на брови. Лицо у него
было неприметное, он казался тихим, скромным,
был похож на приказчика, который только что потерял место и очень удручен этим.
Я не мог не ходить по этой улице — это
был самый краткий путь. Но я стал вставать раньше, чтобы не встречаться с этим человеком, и все-таки через несколько дней увидел его — он сидел на крыльце и гладил дымчатую кошку, лежавшую на коленях у него, а когда я подошел к нему шага на три, он, вскочив, схватил кошку за ноги и с размаху ударил ее головой о тумбу, так что на меня брызнуло
теплым, — ударил, бросил кошку под ноги мне и встал в калитку, спрашивая...
Это было одно из тех мест, которых теперь, всех размеров, от 1000 до 50 000 в год жалованья, стало больше, чем прежде
было теплых взяточных мест; это было место члена от комиссии соединенного агентства кредитно-взаимного баланса южно — железных дорог и банковых учреждений.
В чистеньком номере
было тепло, уютно, благосклонно ворчал самовар, вкусный запах чая и Дуняшиных духов приятно щекотал ноздри. Говоря, Дуняша грызла бисквиты, прихлебывала портвейн из тяжелой зеленой рюмки.
Неточные совпадения
До первых чисел июля все шло самым лучшим образом. Перепадали дожди, и притом такие тихие,
теплые и благовременные, что все растущее с неимоверною быстротой поднималось в росте, наливалось и зрело, словно волшебством двинутое из недр земли. Но потом началась жара и сухмень, что также
было весьма благоприятно, потому что наступала рабочая пора. Граждане радовались, надеялись на обильный урожай и спешили с работами.
Еще во времена Бородавкина летописец упоминает о некотором Ионке Козыре, который, после продолжительных странствий по
теплым морям и кисельным берегам, возвратился в родной город и привез с собой собственного сочинения книгу под названием:"Письма к другу о водворении на земле добродетели". Но так как биография этого Ионки составляет драгоценный материал для истории русского либерализма, то читатель, конечно, не посетует, если она
будет рассказана здесь с некоторыми подробностями.
«Вот это
будет толк!» думал Левин, запрятывая в ягдташ
теплых и жирных дупелей. «А, Ласочка,
будет толк?»
Правда, что на скотном дворе дело шло до сих пор не лучше, чем прежде, и Иван сильно противодействовал
теплому помещению коров и сливочному маслу, утверждая, что корове на холоду потребуется меньше корму и что сметанное масло спорее, и требовал жалованья, как и в старину, и нисколько не интересовался тем, что деньги, получаемые им,
были не жалованье, а выдача вперед доли барыша.
Обед стоял на столе; она подошла, понюхала хлеб и сыр и, убедившись, что запах всего съестного ей противен, велела подавать коляску и вышла. Дом уже бросал тень чрез всю улицу, и
был ясный, еще
теплый на солнце вечер. И провожавшая ее с вещами Аннушка, и Петр, клавший вещи в коляску, и кучер, очевидно недовольный, — все
были противны ей и раздражали ее своими словами и движениями.