Неточные совпадения
Незадолго перед этим Валёк отравил мою собаку; мне очень захотелось приманить эту,
новую. Я выбежал на тропу, собака странно изогнулась, не ворочая шеей, взглянула на меня зеленым взглядом голодных глаз и прыгнула в лес, поджав
хвост. Осанка у нее была не собачья, и, когда я свистнул, она дико бросилась в кусты.
— А потом — слопаете, захрапите — и нужен перед носом
новый хвост. Говорят, у древних было такое животное: осел. Чтобы заставить его идти все вперед, все вперед — перед мордой к оглобле привязывали морковь так, чтоб он не мог ухватить. И если ухватил, слопал…
— Должен ты, волк, пойти к доктору, и пусть он пришьет тебе
новый хвост. А ты, волчиха, смотри, хороший ли будет хвост и крепко ли он будет пришит. Самое лучшее будет, если ты потом сама еще приколешь английской булавкой.
Ну и дома все очень обрадовались, что у волка такой хороший
новый хвост. Волчиха, так та даже заплакала от радости: сидит, лапами морду утирает, а слезы так и льются, целая лужа на полу натекла, ноги промочить можно, если без калош. А волчатки прыгают и кричат весело:
Неточные совпадения
Дорогой, в вагоне, он разговаривал с соседями о политике, о
новых железных дорогах, и, так же как в Москве, его одолевала путаница понятий, недовольство собой, стыд пред чем-то; но когда он вышел на своей станции, узнал кривого кучера Игната с поднятым воротником кафтана, когда увидал в неярком свете, падающем из окон станции, свои ковровые сани, своих лошадей с подвязанными
хвостами, в сбруе с кольцами и мохрами, когда кучер Игнат, еще в то время как укладывались, рассказал ему деревенские новости, о приходе рядчика и о том, что отелилась Пава, — он почувствовал, что понемногу путаница разъясняется, и стыд и недовольство собой проходят.
Сижу сегодня после дряннейшего обеда из кухмистерской, с тяжелым желудком — сижу, курю — вдруг опять Марфа Петровна, входит вся разодетая, в
новом шелковом зеленом платье с длиннейшим
хвостом: «Здравствуйте, Аркадий Иванович!
Пока наши собаки, с обычным, их породе свойственным, китайским церемониалом, снюхивались с
новой для них личностью, которая, видимо, трусила, поджимала
хвост, закидывала уши и быстро перевертывалась всем телом, не сгибая коленей и скаля зубы, незнакомец подошел к нам и чрезвычайно вежливо поклонился.
Примется Чертопханов расписывать своего Малек-Аделя — откуда речи берутся! А уж как он его холил и лелеял! Шерсть на нем отливала серебром — да не старым, а
новым, что с темным глянцем; повести по ней ладонью — тот же бархат! Седло, чепрачок, уздечка — вся как есть сбруя до того была ладно пригнана, в порядке, вычищена — бери карандаш и рисуй! Чертопханов — чего больше? — сам собственноручно и челку заплетал своему любимцу, и гриву и
хвост мыл пивом, и даже копыта не раз мазью смазывал…
Каждый день, бывало,
новую затею придумывал: то из лопуха суп варил, то лошадям
хвосты стриг на картузы дворовым людям, то лен собирался крапивой заменить, свиней кормить грибами…