Неточные совпадения
В моих поисках
тряпок и костей я легко
мог бы собрать таких пустяковых штучек за один месяц в десять раз больше. Сашины вещи вызвали у меня чувство разочарования, смущения и томительной жалости к нему. А он разглядывал каждую штучку внимательно, любовно гладил ее пальцами, его толстые губы важно оттопырились, выпуклые глаза смотрели умиленно и озабоченно, но очки делали его детское лицо смешным.
Эти разговоры под плачущий плеск воды, шлепанье мокрых
тряпок, на дне оврага, в грязной щели, которую даже зимний снег не
мог прикрыть своим чистым покровом, эти бесстыдные, злые беседы о тайном, о том, откуда все племена и народы, вызывали у меня пугливое отвращение, отталкивая мысль и чувство в сторону от «романов», назойливо окружавших меня; с понятием о «романе» у меня прочно связалось представление о грязной, распутной истории.
Неточные совпадения
— Послушайте, матушка… эх, какие вы! что ж они
могут стоить? Рассмотрите: ведь это прах. Понимаете ли? это просто прах. Вы возьмите всякую негодную, последнюю вещь, например, даже простую
тряпку, и
тряпке есть цена: ее хоть, по крайней мере, купят на бумажную фабрику, а ведь это ни на что не нужно. Ну, скажите сами, на что оно нужно?
На бюре, выложенном перламутною мозаикой, которая местами уже выпала и оставила после себя одни желтенькие желобки, наполненные клеем, лежало множество всякой всячины: куча исписанных мелко бумажек, накрытых мраморным позеленевшим прессом с яичком наверху, какая-то старинная книга в кожаном переплете с красным обрезом, лимон, весь высохший, ростом не более лесного ореха, отломленная ручка кресел, рюмка с какою-то жидкостью и тремя мухами, накрытая письмом, кусочек сургучика, кусочек где-то поднятой
тряпки, два пера, запачканные чернилами, высохшие, как в чахотке, зубочистка, совершенно пожелтевшая, которою хозяин,
может быть, ковырял в зубах своих еще до нашествия на Москву французов.
Когда брат Натальи Савишны явился для получения наследства и всего имущества покойной оказалось на двадцать пять рублей ассигнациями, он не хотел верить этому и говорил, что не
может быть, чтобы старуха, которая шестьдесят лет жила в богатом доме, все на руках имела, весь свой век жила скупо и над всякой
тряпкой тряслась, чтобы она ничего не оставила. Но это действительно было так.
— А одеяло, а занавески… — начал Штольц, — тоже привычка? Жаль переменить эти
тряпки? Помилуй, неужели ты
можешь спать на этой постели? Да что с тобой?
Она и здесь — и там! — прибавил он, глядя на небо, — и как мужчина
может унизить, исказить ум, упасть до грубости, до лжи, до растления, так и женщина
может извратить красоту и обратить ее, как модную
тряпку, на наряд, и затаскать ее…