— Блуждает разум человечь в дебрях вымыслов своих, подобно
лютому волку блуждает он, диаволу подчиненный, истязуя душеньку человечью, божий дар!
— Верите вы? — как-то жалостливо проговорил рассказчик, поднимая на меня глаза с выражением тоски, — и оборониться-то они нисколько не умели: со штыками этак, как от собак, отмахиваются, а мы на них, мы на них, как
лютые волки!..
Неточные совпадения
— Свое-то маленькое бросил, Галактион Михеич, а за большим чужим погнался. С бритоусыми и табашниками начал знаться, с жидами и немцами смесился… Они-то, как
волки, пришли к нам, а ты в ихнюю стаю забежал… Ох, нехорошо, Галактион Михеич! Ох, велики наши грехи, и конца им нет!.. Зачем подружию милую обидел? Чадо милое, не
лютуй, не злобься, не впадайся в ненужную ярость, ибо великий ответ дадим на великом судилище христове…
— Да… «Распадается великая Россия, творится в ней неподобное, совершается ужасное, подавлены люди скорбью бедности и нищеты, извращаются сердца завистью, погибает терпеливый и кроткий человек русский, нарождается
лютое жадностью бессердечное племя людей-волков, людей-хищников и жестоких.
Волки, которые теперь от голода совсем обнаглели и забегали в деревню даже днем, вероятно, с любопытством и со злобой следили издали в длинные
лютые вечера, как в освещенном окне на краю деревни рисовалась нагнувшаяся над столом человеческая фигура и как другая фигура, тонкая и длинная, быстро шныряла по комнате, то пропадая в темных углах, то показываясь в освещенном пространстве.
Мерик. Молчи, старый
волк!
Лютый вы народ! Ироды! Душепродавцы! (Тихону.) Пошел сюда, сними мне сапоги! Живо!
Из недр развалины огромной, // Среди огней, кровавых рек, // Средь глада, зверства, язвы темной, // Что
лютый дух властей возжег — // Возникнут малые светила; // Незыблемы свои кормила // Украсят дружества венцем, // На пользу всех ладью направят, // И
волка хищного задавят, // Что чтил слепец своим отцем.