Неточные совпадения
Вот и мы трое идем на рассвете по зелено-серебряному росному полю; слева
от нас, за Окою, над рыжими боками Дятловых гор, над белым Нижним Новгородом, в холмах зеленых садов, в золотых главах церквей, встает не торопясь русское ленивенькое солнце. Тихий
ветер сонно веет с тихой, мутной Оки,
качаются золотые лютики, отягченные росою, лиловые колокольчики немотно опустились к земле, разноцветные бессмертники сухо торчат на малоплодном дерне, раскрывает алые звезды «ночная красавица» — гвоздика…
Через минуту подъехала коляска, все вышли и, переступив через перелаз в плетне, пошли в леваду. Здесь в углу, заросшая травой и бурьяном, лежала широкая, почти вросшая в землю, каменная плита. Зеленые листья репейника с пламенно-розовыми головками цветов, широкий лопух, высокий куколь на тонких стеблях выделялись из травы и тихо
качались от ветра, и Петру был слышен их смутный шепот над заросшею могилой.
Наконец медный грош летит мимо нас, и жалкое созданье, в обтянувшем его худые члены, промокшем до нитки рубище,
качаясь от ветра, в недоумении останавливается посреди дороги и исчезает из моих глаз.
Когда я сажаю березку и потом вижу, как она зеленеет и
качается от ветра, душа моя наполняется гордостью, и я…
Надо идти, уже пора… Вот дерево засохло, но все же оно вместе с другими
качается от ветра. Так, мне кажется, если я и умру, то все же буду участвовать в жизни так или иначе. Прощай, моя милая… (Целует руки.) Твои бумаги, что ты мне дала, лежат у меня на столе, под календарем.
Когда я сажаю березку и потом вижу, как она зеленеет и
качается от ветра, душа моя наполняется гордостью от сознания, что я помогаю богу создавать организм.
Неточные совпадения
Опять пошли по узлу, по полтора, иногда совсем не шли. Сначала мы не тревожились, ожидая, что не сегодня, так завтра задует поживее; но проходили дни, ночи, паруса висели, фрегат только
качался почти на одном месте, иногда довольно сильно,
от крупной зыби, предвещавшей, по-видимому,
ветер. Но это только слабое и отдаленное дуновение где-то, в счастливом месте, пронесшегося
ветра. Появлявшиеся на горизонте тучки, казалось, несли дождь и перемену: дождь точно лил потоками, непрерывный, а
ветра не было.
Вечером у всех было много свободного времени. Мы сидели у костра, пили чай и разговаривали между собой. Сухие дрова горели ярким пламенем. Камыши
качались и шумели, и
от этого шума
ветер казался сильнее, чем он был на самом деле. На небе лежала мгла, и сквозь нее чуть-чуть виднелись только крупные звезды. С озера до нас доносился шум прибоя. К утру небо покрылось слоистыми облаками. Теперь
ветер дул с северо-запада. Погода немного ухудшилась, но не настолько, чтобы помешать нашей экскурсии.
Отсюда был виден остров и его темные громадные тополи, но зáмок сердито и презрительно закрывался
от часовни густою зеленью, и только в те минуты, когда юго-западный
ветер вырывался из-за камышей и налетал на остров, тополи гулко
качались, и из-за них проблескивали окна, и зáмок, казалось, кидал на часовню угрюмые взгляды.
А в бурные осенние ночи, когда гиганты-тополи
качались и гудели
от налетавшего из-за прудов
ветра, ужас разливался
от старого зáмка и царил над всем городом. «Ой-вей-мир!» — пугливо произносили евреи; богобоязненные старые мещанки крестились, и даже наш ближайший сосед, кузнец, отрицавший самое существование бесовской силы, выходя в эти часы на свой дворик, творил крестное знамение и шептал про себя молитву об упокоении усопших.
— По ночам горели дома, и дул
ветер, и
от ветра качались черные тела на виселицах, и над ними кричали вороны.