Казак с великим усилием поднимал брови, но они вяло снова опускались. Ему было жарко, он расстегнул мундир и рубаху, обнажив шею. Женщина, спустив платок с
головы на плечи, положила на стол крепкие белые руки, сцепив пальцы докрасна. Чем больше я смотрел на них, тем более он казался мне провинившимся сыном доброй матери; она что-то говорила ему ласково и укоризненно, а он молчал смущенно, — нечем было ответить на заслуженные упреки.
Неточные совпадения
Ее вопли будили меня; проснувшись, я смотрел из-под одеяла и со страхом слушал жаркую молитву. Осеннее утро мутно заглядывает в окно кухни, сквозь стекла, облитые дождем;
на полу, в холодном сумраке, качается серая фигура, тревожно размахивая рукою; с ее маленькой
головы из-под сбитого платка осыпались
на шею и
плечи жиденькие светлые волосы, платок все время спадал с
головы; старуха, резко поправляя его левой рукой, бормочет...
За кормою, вся в пене, быстро мчится река, слышно кипение бегущей воды, черный берег медленно провожает ее.
На палубе храпят пассажиры, между скамей — между сонных тел — тихо двигается, приближаясь к нам, высокая, сухая женщина в черном платье, с открытой седой
головою, — кочегар, толкнув меня
плечом, говорит тихонько...
Вот, пошел он единожды, от нечего делать,
на богомолье и плутал два года срока, а после вдруг объявился в новом виде: волосы — до
плеч,
на голове — скуфеечка,
на корпусе — рыженькая ряска чертовой кожи; глядит
на всех окунем и предлагает упрямо: покайтесь, треклятые!
Сидит в углу толсторожая торговка Лысуха, баба отбойная, бесстыдно гулящая; спрятала
голову в жирные
плечи и плачет, тихонько моет слезами свои наглые глаза. Недалеко от нее навалился
на стол мрачный октавист Митропольский, волосатый детина, похожий
на дьякона-расстригу, с огромными глазами
на пьяном лице; смотрит в рюмку водки перед собою, берет ее, подносит ко рту и снова ставит
на стол, осторожно и бесшумно, — не может почему-то выпить.
Фенечка вытянула шейку и приблизила лицо к цветку… Платок скатился с ее
головы на плеча; показалась мягкая масса черных, блестящих, слегка растрепанных волос.
Он положил
голову на плечо ее, тогда она, шепнув «Подожди!» — оттолкнула его, тихо закрыла окно, потом, заперев дверь, села на постель:
Марс обнял Венеру, она положила ему
голову на плечо, они стояли, все другие ходили или сидели группами.
Неточные совпадения
«Хитро это они сделали, — говорит летописец, — знали, что
головы у них
на плечах растут крепкие, — вот и предложили».
Призвали
на совет главного городового врача и предложили ему три вопроса: 1) могла ли градоначальникова
голова отделиться от градоначальникова туловища без кровоизлияния? 2) возможно ли допустить предположение, что градоначальник снял с
плеч и опорожнил сам свою собственную
голову?
Но как ни строго хранили будочники вверенную им тайну, неслыханная весть об упразднении градоначальниковой
головы в несколько минут облетела весь город. Из обывателей многие плакали, потому что почувствовали себя сиротами и, сверх того, боялись подпасть под ответственность за то, что повиновались такому градоначальнику, у которого
на плечах вместо
головы была пустая посудина. Напротив, другие хотя тоже плакали, но утверждали, что за повиновение их ожидает не кара, а похвала.
Как взглянули головотяпы
на князя, так и обмерли. Сидит, это, перед ними князь да умной-преумной; в ружьецо попаливает да сабелькой помахивает. Что ни выпалит из ружьеца, то сердце насквозь прострелит, что ни махнет сабелькой, то
голова с
плеч долой. А вор-новотор, сделавши такое пакостное дело, стоит брюхо поглаживает да в бороду усмехается.
И ровно в ту минуту, как середина между колесами поравнялась с нею, она откинула красный мешочек и, вжав в
плечи голову, упала под вагон
на руки и легким движением, как бы готовясь тотчас же встать, опустилась
на колена.