В субботу, развешивая на чердаке белье, я
вспомнил о книге, достал ее, развернул и прочитал начальную строку: «Дома — как люди: каждый имеет свою физиономию».
Неточные совпадения
Я ушел, чувствуя себя обманутым и обиженным: так напрягался в страхе исповеди, а все вышло не страшно и даже не интересно! Интересен был только вопрос
о книгах, неведомых мне; я
вспомнил гимназиста, читавшего в подвале
книгу женщинам, и
вспомнил Хорошее Дело, — у него тоже было много черных
книг, толстых, с непонятными рисунками.
Отношение хозяев к
книге сразу подняло ее в моих глазах на высоту важной и страшной тайны. То, что какие-то «читатели» взорвали где-то железную дорогу, желая кого-то убить, не заинтересовало меня, но я
вспомнил вопрос священника на исповеди, чтение гимназиста в подвале, слова Смурого
о «правильных
книгах» и
вспомнил дедовы рассказы
о чернокнижниках-фармазонах...
Мне страшно нравилось слушать девочку, — она рассказывала
о мире, незнакомом мне. Про мать свою она говорила всегда охотно и много, — предо мною тихонько открывалась новая жизнь, снова я
вспоминал королеву Марго, это еще более углубляло доверие к
книгам, а также интерес к жизни.
В такие вечера —
книги не помогали, и тогда мы с Павлом старались развлечь людей своими средствами: мазали рожи себе сажей, красками, украшались пенькой и, разыгрывая разные комедии, сочиненные нами, героически боролись со скукой, заставляя людей смеяться.
Вспомнив «Предание
о том, как солдат спас Петра Великого», я изложил эту книжку в разговорной форме, мы влезали на полати к Давидову и лицедействовали там, весело срубая головы воображаемым шведам; публика — хохотала.
Неточные совпадения
Почитав еще
книгу о евгюбических надписях и возобновив интерес к ним, Алексей Александрович в 11 часов пошел спать, и когда он, лежа в постели,
вспомнил о событии с женой, оно ему представилось уже совсем не в таком мрачном виде.
Он слушал разговор Агафьи Михайловны
о том, как Прохор Бога забыл, и на те деньги, что ему подарил Левин, чтобы лошадь купить, пьет без просыпу и жену избил до смерти; он слушал и читал
книгу и
вспоминал весь ход своих мыслей, возбужденных чтением.
Самгин
вспомнил о Лидии, она живет где-то на Кавказе и, по словам Любаши, пишет
книгу о чем-то.
Клим
вспомнил слова Маргариты
о матери и, швырнув
книгу на пол, взглянул в рощу. Белая, тонкая фигура Лидии исчезла среди берез.
Его ночные думы
о девицах принимали осязаемый характер, возбуждая в теле тревожное, почти болезненное напряжение, оно заставило Клима
вспомнить устрашающую
книгу профессора Тарновского
о пагубном влиянии онанизма, —
книгу, которую мать давно уже предусмотрительно и незаметно подсунула ему.