Неточные совпадения
— Теперь — начисто разорился дедушка-то; какие деньги были,
все отдавал крестнику Николаю в рост, а расписок, видно, не брал с него, — уж не знаю, как это у них сталось, только — разорился, пропали деньги. А
все за то, что бедным не помогали мы, несчастных не жалели, господь-то и подумал про нас: для чего же я Кашириных
добром оделил? Подумал да и лишил
всего…
Отдыхаем, любуемся,
подобрели все друг ко другу; на реке-то сиверко, холодно, а на берегу — тепло, душисто!
И
все более удивляла меня бабушка, я привык считать ее существом высшим
всех людей, самым
добрым и мудрым на земле, а она неустанно укрепляла это убеждение. Как-то вечером, набрав белых грибов, мы, по дороге домой, вышли на опушку леса; бабушка присела отдохнуть, а я зашел за деревья — нет ли еще гриба?
— Эх, Олеша, я
все вижу, — отвечает она, глядя на меня с
доброй усмешкой на чудесном лице, и мне становится совестно: ну, разумеется, она
все видит,
все знает, знает и то, что живет в моей душе этой минутою.
Я удивленно взглянул в лицо ему — оно казалось задумчивым и
добрым. Мне было неловко, совестно: отправляя меня на исповедь, хозяева наговорили о ней страхов и ужасов, убедив каяться честно во
всех прегрешениях моих.
— Зачем вы пугаете
всех, ведь вы —
добрый?
Прогнали с парохода Максима — это был серьезный,
добрый парень, а Сергея, человека подлого, оставили.
Все это — не так. А почему эти люди, способные затравить человека, довести его почти до безумия, всегда покорно подчиняются сердитым окрикам матросов, безобидно выслушивают ругательства?
Я бегал по полю с солдатами вплоть до конца учения и потом провожал их через
весь город до казарм, слушая громкие песни, разглядывая
добрые лица,
всё такие новенькие, точно пятачки, только что отчеканенные.
Плотная масса одинаковых людей весело текла по улице единою силою, возбуждавшей чувство приязни к ней, желание погрузиться в нее, как в реку, войти, как в лес. Эти люди ничего не боятся, на
все смотрят смело,
все могут победить, они достигнут
всего, чего захотят, а главное —
все они простые,
добрые.
Был он
добрый, мягкий, но к женщинам относился так же, как
все, — по-собачьи грубо и просто.
Вольно и невольно наблюдая эти отношения, часто с поразительной и поганой быстротой развивающиеся на моих глазах с начала до конца, я видел, как Сидоров возбуждал у бабы
доброе чувство жалобами на свою солдатскую жизнь, как он опьяняет ее ласковой ложью, а после
всего, рассказывая Ермохину о своей победе, брезгливо морщится и плюет, точно принял горького лекарства.
Все в романе этом было удивительно просто и ясно, как будто некий свет, скрытый между строк, освещал
доброе и злое, помогая любить и ненавидеть, заставляя напряженно следить за судьбами людей, спутанных в тесный рой.
Ужиная, они
все четверо пилили меня своими языками, вспоминая вольные и невольные проступки мои, угрожая мне погибелью, но я уже знал, что
все это они говорят не со зла и не из
добрых чувств, а только от скуки. И было странно видеть, какие они пустые и смешные по сравнению с людьми из книги.
Романы рисовали Генриха IV
добрым человеком, близким своему народу; ясный, как солнце, он внушал мне убеждение, что Франция — прекраснейшая страна
всей земли, страна рыцарей, одинаково благородных в мантии короля и одежде крестьянина: Анис Питу такой же рыцарь, как и д’Артаньян. Когда Генриха убили, я угрюмо заплакал и заскрипел зубами от ненависти к Равальяку. Этот король почти всегда являлся главным героем моих рассказов кочегару, и мне казалось, что Яков тоже полюбил Францию и «Хенрика».
— Вот кого новообрядствующей-то церкви надо гнать, вот кого зорить да жечь! А не нас, мы — искони Русь, наша вера истинная, восточная, корневая русская вера, а это
все — Запад, искаженное вольнодумство! От немцев, от французов — какое
добро? Вон они в двенадцатом-то году…
Сложив губы бантиком, а руки под грудями, она садится за накрытый стол, к самовару, и смотрит на
всех по очереди
добрым взглядом лошадиных глаз.
Мне тоже было жалко этих людей; мы долго не спали, шепотом беседуя о них, находя в каждом
добрые, хорошие черты и во
всех что-то, что еще более усугубляло нашу ребячью жалость.
Ей особенно нравилась легенда о китайском черте Цинги Ю-тонге; Пашка изображал несчастного черта, которому вздумалось сделать
доброе дело, а я —
все остальное: людей обоего пола, предметы,
доброго духа и даже камень, на котором отдыхал китайский черт в великом унынии после каждой из своих безуспешных попыток сотворить
добро.
Горбатый Ефимушка казался тоже очень
добрым и честным, но всегда — смешным, порою — блаженным, даже безумным, как тихий дурачок. Он постоянно влюблялся в разных женщин и обо
всем говорил одними и теми же словами...
В книжках
все мужики несчастны;
добрые и злые,
все они беднее живых словами и мыслями.
Г-жа Простакова. Ты же еще, старая ведьма, и разревелась. Поди, накорми их с собою, а после обеда тотчас опять сюда. (К Митрофану.) Пойдем со мною, Митрофанушка. Я тебя из глаз теперь не выпущу. Как скажу я тебе нещечко, так пожить на свете слюбится. Не век тебе, моему другу, не век тебе учиться. Ты, благодаря Бога, столько уже смыслишь, что и сам взведешь деточек. (К Еремеевне.) С братцем переведаюсь не по-твоему. Пусть же
все добрые люди увидят, что мама и что мать родная. (Отходит с Митрофаном.)
Неточные совпадения
Подите кто-нибудь!» // Замялись наши странники, // Желательно бы выручить // Несчастных вахлаков, // Да барин глуп: судись потом, // Как влепит сотню
добрую // При
всем честном миру!
«Вишь, тоже
добрый! сжалился», — // Заметил Пров, а Влас ему: // — Не зол… да есть пословица: // Хвали траву в стогу, // А барина — в гробу! //
Все лучше, кабы Бог его // Прибрал… Уж нет Агапушки…
— Послали в Клин нарочного, //
Всю истину доведали, — // Филиппушку спасли. // Елена Александровна // Ко мне его, голубчика, // Сама — дай Бог ей счастие! // За ручку подвела. //
Добра была, умна была,
На
все четыре стороны // Поклон, — и громким голосом // Кричит: «Эй, люди
добрые!
У каждого крестьянина // Душа что туча черная — // Гневна, грозна, — и надо бы // Громам греметь оттудова, // Кровавым лить дождям, // А
все вином кончается. // Пошла по жилам чарочка — // И рассмеялась
добрая // Крестьянская душа! // Не горевать тут надобно, // Гляди кругом — возрадуйся! // Ай парни, ай молодушки, // Умеют погулять! // Повымахали косточки, // Повымотали душеньку, // А удаль молодецкую // Про случай сберегли!..