Неточные совпадения
Ему, татарину, за две путины хозяином не плачено, да полпути в третьи сделал —
большие деньги по
той поре!
Они оба такие же, как были: старший, горбоносый, с длинными волосами, приятен и, кажется, добрый; младший, Виктор, остался с
тем же лошадиным лицом и в таких же веснушках. Их мать — сестра моей бабушки — очень сердита и криклива. Старший — женат, жена у него пышная, белая, как пшеничный хлеб, у нее
большие глаза, очень темные.
Чем выше солнце,
тем больше птиц и веселее их щебет. Весь овраг наполняется музыкой, ее основной тон — непрерывный шелест кустарника под ветром; задорные голоса птиц не могут заглушить этот тихий, сладко-грустный шум, — я слышу в нем прощальную песнь лета, он нашептывает мне какие-то особенные слова, они сами собою складываются в песню. А в
то же время память, помимо воли моей, восстановляет картины прожитого.
Песня длинна, как
большая дорога, она такая же ровная, широкая и мудрая; когда слушаешь ее,
то забываешь — день на земле или ночь, мальчишка я или уже старик, забываешь все!
Казак с великим усилием поднимал брови, но они вяло снова опускались. Ему было жарко, он расстегнул мундир и рубаху, обнажив шею. Женщина, спустив платок с головы на плечи, положила на стол крепкие белые руки, сцепив пальцы докрасна. Чем
больше я смотрел на них,
тем более он казался мне провинившимся сыном доброй матери; она что-то говорила ему ласково и укоризненно, а он молчал смущенно, — нечем было ответить на заслуженные упреки.
— А
того ради и учу. Откуда баре, холеные хари? Всё из нас, из черноты земной, а откуда еще-то? Чем
больше науки,
тем длинней руки,
больше возьмут; а кем
больше взято, у
того дело и свято… Бог посылает нас сюда глупыми детьми, а назад требует умными стариками, значит — надо учиться!
— Ничего, пиши!.. Господам не верь
больше всего, они обманут девушку в один раз. Он знает свои слова и всё может сказать, а как ты ему поверила,
то — тебя в публичный дом. А если накопишь рубль, так отдай попу, он и сохранит, когда хороший человек. А лучше зарывай в землю, чтоб никто не видел, и помни — где.
Читая, я чувствовал себя здоровее, сильнее, работал споро и ловко, у меня была цель: чем скорее кончу,
тем больше останется времени для чтения.
Вот — солдат, но он не похож ни на одного из
тех, кого я знаю, — ни на Сидорова, ни на вятича с парохода, ни,
тем более, на Ермохина; он —
больше человек, чем все они.
Я знал о Королеве
больше, чем знали они, и я боялся, чтобы им не стало известно
то, что я знаю.
Очень неприятно видеть
большие иконы для иконостасов и алтарных дверей, когда они стоят у стены без лица, рук и ног, — только одни ризы или латы и коротенькие рубашечки архангелов. От этих пестро расписанных досок веет мертвым;
того, что должно оживить их, нет, но кажется, что оно уже было и чудесно исчезло, оставив только свои тяжелые ризы.
Смотреть на нее, спокойную и сильную, как
большая полноводная река, приятно, но в речах ее — что-то снотворное, все они не нужны и утомляют. Перед
тем как сказать слово, она надувалась, еще более округляя почти багровые щеки.
Когда я рассказывал им о
том, что сам видел, они плохо верили мне, но все любили страшные сказки, запутанные истории; даже пожилые люди явно предпочитали выдумку — правде; я хорошо видел, что чем более невероятны события, чем
больше в рассказе фантазии,
тем внимательнее слушают меня люди.
— Кто ты есть? — говорил он, играя пальцами, приподняв брови. — Не
больше как мальчишка, сирота, тринадцати годов от роду, а я — старше тебя вчетверо почти и хвалю тебя, одобряю за
то, что ты ко всему стоишь не боком, а лицом! Так и стой всегда, это хорошо!
Я был плохо приспособлен к терпению, и если иногда проявлял эту добродетель скота, дерева, камня — я проявлял ее ради самоиспытания, ради
того, чтобы знать запас своих сил, степень устойчивости на земле. Иногда подростки, по глупому молодечеству, по зависти к силе взрослых, пытаются поднимать и поднимают тяжести, слишком
большие для их мускулов и костей, пробуют хвастливо, как взрослые силачи, креститься двухпудовыми гирями.
Я не пил водки, не путался с девицами, — эти два вида опьянения души мне заменяли книги. Но чем
больше я читал,
тем более трудно было жить так пусто и ненужно, как, мне казалось, живут люди.
Неточные совпадения
Оно чем
больше ломки,
тем больше означает деятельности градоправителя.
Городничий. И не рад, что напоил. Ну что, если хоть одна половина из
того, что он говорил, правда? (Задумывается.)Да как же и не быть правде? Подгулявши, человек все несет наружу: что на сердце,
то и на языке. Конечно, прилгнул немного; да ведь не прилгнувши не говорится никакая речь. С министрами играет и во дворец ездит… Так вот, право, чем
больше думаешь… черт его знает, не знаешь, что и делается в голове; просто как будто или стоишь на какой-нибудь колокольне, или тебя хотят повесить.
Городничий. В других городах, осмелюсь доложить вам, градоправители и чиновники
больше заботятся о своей,
то есть, пользе. А здесь, можно сказать, нет другого помышления, кроме
того, чтобы благочинием и бдительностью заслужить внимание начальства.
Когда в городе во всем порядок, улицы выметены, арестанты хорошо содержатся, пьяниц мало…
то чего ж мне
больше?
Артемий Филиппович. Человек десять осталось, не
больше; а прочие все выздоровели. Это уж так устроено, такой порядок. С
тех пор, как я принял начальство, — может быть, вам покажется даже невероятным, — все как мухи выздоравливают. Больной не успеет войти в лазарет, как уже здоров; и не столько медикаментами, сколько честностью и порядком.