Неточные совпадения
Ко мне в каюту толпой стали ломиться индийцы, малайцы, китайцы, с аттестатами от судов разных
наций, все портные, прачки, комиссионеры. На палубе настоящий базар: разноплеменные гости разложили товары, и каждый горланил на своем
языке, предлагая материи, раковины, обезьян, птиц, кораллы.
Ум везде одинаков: у умных людей есть одни общие признаки, как и у всех дураков, несмотря на различие
наций, одежд,
языка, религий, даже взгляда на жизнь.
Наконец мы, более или менее, видели четыре
нации, составляющие почти весь крайний восток. С одними имели ежедневные и важные сношения, с другими познакомились поверхностно, у третьих были в гостях, на четвертых мимоходом взглянули. Все четыре народа принадлежат к одному семейству если не по происхождению, как уверяют некоторые, производя, например, японцев от курильцев, то по воспитанию, этому второму рождению, по культуре, потом по нравам, обычаям, отчасти
языку, вере, одежде и т. д.
У китайцев нет национальности, патриотизма и религии — трех начал, необходимых для непогрешительного движения государственной машины. Есть китайцы, но
нации нет; в их
языке нет даже слова «отечество», как сказывал мне один наш синолог.
Неточные совпадения
Он подумал, что гимназия, а особенно — университет лишают этих людей своеобразия, а ведь, в сущности, именно в этом своеобразии
языка, мысли, быта, во всем, что еще сохраняет в себе отзвуки исторического прошлого, именно в этом подлинное лицо
нации.
Эх, братец мой — что вид наружный? // Пусть будет хоть сам чорт!.. да человек он нужный, // Лишь адресуйся — одолжит. // Какой он
нации, сказать не знаю смело: // На всех
языках говорит. // Верней всего, что жид. // Со всеми он знаком, везде ему есть дело, // Всё помнит, знает всё, в заботе целый век, // Был бит не раз, с безбожником — безбожник, // С святошей — езуит, меж нами — злой картежник, // А с честными людьми — пречестный человек. // Короче, ты его полюбишь, я уверен.
А говорить с «гордою
нациею» на ее
языке нехорошо и кое-как Яков Львович не мог, потому что у него гордости было не менее, чем у всей той
нации, гордости которой он опасался.
Так говорит сам Наполеон, так говорят почти все французские писатели; а есть люди (мы не скажем, к какой они принадлежат
нации), которые полагают, что французские писатели всегда говорят правду — даже и тогда, когда уверяют, что в России нет соловьев; но есть зато фрукт величиною с вишню, который называется арбузом; что русские происходят от татар, а венгерцы от славян; что Кавказские горы отделяют Европейскую Россию от Азиатской; что у нас знатных людей обыкновенно венчают архиереи; что ниема глебониш пописко рюскоф — самая употребительная фраза на чистом русском
языке; что название славян происходит от французского слова esclaves [рабы] и что, наконец, в 1812 году французы били русских, когда шли вперед, били их же, когда бежали назад; били под Москвою, под Тарутиным, под Красным, под Малым Ярославцем, под Полоцком, под Борисовым и даже под Вильною, то есть тогда уже, когда некому нас было бить, если б мы и сами этого хотели.
Окруженная иностранцами, она привыкла слышать, что Россия и Лапландия почти одно и то же; что отечество наше должно рабски подражать всему чужеземному и быть сколком с других
наций, а особливо с французской, для того чтоб быть чем-нибудь; что нам не должно и нельзя мыслить своей головою, говорить своим
языком, носить изделье своих фабрик, иметь свою словесность и жить по-своему.