Столовая гора названа так потому, что похожа на стол, но она похожа и на сундук, и на фортепиано, и на стену — на что хотите, всего меньше на гору. Бока ее кажутся гладкими, между тем в подзорную трубу видны большие уступы, неровности и углубления; но они исчезают в громадности глыбы. Эти
три горы, и между ними особенно Столовая, недаром приобрели свою репутацию.
Неточные совпадения
Кое-где одиноко стоят рыбачьи хижины; две-три дачи под
горой да маленькая гостиница — вот и все.
Задолго до въезда в город глазам нашим открылись
три странные массы
гор, не похожих ни на одну из виденных нами.
Оглянитесь назад: за вами
три исполинские массы
гор и веселый, живой город.
Вот
гора и на ней
три рытвины, как
три ветви, идут в разные стороны, а между рытвинами значительный горб — это задача.
Он жил тут с семейством года
три и каждый день, пешком и верхом, пускался в
горы, когда еще дорога только что начиналась.
Мы стали прекрасно. Вообразите огромную сцену, в глубине которой, верстах в
трех от вас, видны высокие холмы, почти
горы, и у подошвы их куча домов с белыми известковыми стенами, черепичными или деревянными кровлями. Это и есть город, лежащий на берегу полукруглой бухты. От бухты идет пролив, широкий, почти как Нева, с зелеными, холмистыми берегами, усеянными хижинами, батареями, деревнями, кедровником и нивами.
2-го сентября, ночью часа в два, задул жесточайший ветер: порывы с
гор, из ущелий, были страшные. В
три часа ночи, несмотря на луну, ничего не стало видно, только блистала неяркая молния, но без грома, или его не слыхать было за ветром.
Бледная зелень ярко блеснула на минуту, лучи покинули ее и осветили
гору, потом пали на город, а
гора уже потемнела; лучи заглядывали в каждую впадину, ласкали крутизны, которые, вслед за тем, темнели, потом облили блеском разом
три небольшие холма, налево от Нагасаки, и, наконец, по всему берегу хлынул свет, как золото.
Часа в
три мы снялись с якоря, пробыв ровно
три месяца в Нагасаки: 10 августа пришли и 11 ноября ушли. Я лег было спать, но топот людей, укладка якорной цепи разбудили меня. Я вышел в ту минуту, когда мы выходили на первый рейд, к Ковальским, так называемым, воротам. Недавно я еще катался тут. Вон и бухта, которую мы осматривали, вон Паппенберг, все знакомые рытвины и ложбины на дальних высоких
горах, вот Каменосима, Ивосима, вон, налево, синеет мыс Номо, а вот и простор, беспредельность, море!
Еще однообразнее всего этого лежит глубокая ночь две трети суток над этими пустынями. Солнце поднимается невысоко, выглянет из-за
гор, протечет часа
три, не отрываясь от их вершин, и спрячется, оставив после себя продолжительную огнистую зарю. Звезды в этом прозрачном небе блещут так же ярко, лучисто, как под другими, не столь суровыми небесами.
Он говорил, что нынче народ разбирал оружие в Кремле, что в афише Растопчина хотя и сказано, что он клич кликнет дня за два, но что уж сделано распоряжение наверное о том, чтобы завтра весь народ шел на
Три Горы с оружием, и что там будет большое сражение.
Они знали, что войско должно драться, и что ежели оно не может, то с барышнями и дворовыми людьми нельзя итти на
Три Горы воевать с Наполеоном, и что надо уезжать, как ни жалко оставлять на погибель свое имущество.
Неточные совпадения
— Мы рады и таким! // Бродили долго по́ саду: // «Затей-то!
горы, пропасти! // И пруд опять… Чай, лебеди // Гуляли по пруду?.. // Беседка… стойте! с надписью!..» // Демьян, крестьянин грамотный, // Читает по складам. // «Эй, врешь!» Хохочут странники… // Опять — и то же самое // Читает им Демьян. // (Насилу догадалися, // Что надпись переправлена: // Затерты две-три литеры. // Из слова благородного // Такая вышла дрянь!)
У батюшки, у матушки // С Филиппом побывала я, // За дело принялась. //
Три года, так считаю я, // Неделя за неделею, // Одним порядком шли, // Что год, то дети: некогда // Ни думать, ни печалиться, // Дай Бог с работой справиться // Да лоб перекрестить. // Поешь — когда останется // От старших да от деточек, // Уснешь — когда больна… // А на четвертый новое // Подкралось
горе лютое — // К кому оно привяжется, // До смерти не избыть!
Изложив таким манером нечто в свое извинение, не могу не присовокупить, что родной наш город Глупов, производя обширную торговлю квасом, печенкой и вареными яйцами, имеет
три реки и, в согласность древнему Риму, на семи
горах построен, на коих в гололедицу великое множество экипажей ломается и столь же бесчисленно лошадей побивается. Разница в том только состоит, что в Риме сияло нечестие, а у нас — благочестие, Рим заражало буйство, а нас — кротость, в Риме бушевала подлая чернь, а у нас — начальники.
Когда няня вошла в детскую, Сережа рассказывал матери о том, как они упали вместе с Наденькой, покатившись с
горы, и
три раза перекувырнулись.
С
трех сторон чернели гребни утесов, отрасли Машука, на вершине которого лежало зловещее облачко; месяц подымался на востоке; вдали серебряной бахромой сверкали снеговые
горы.