Неточные совпадения
С любопытством смотрю, как столкнутся две кухарки,
с корзинами на
плечах, как несется нескончаемая двойная, тройная цепь экипажей, подобно реке, как из нее
с неподражаемою ловкостью вывернется один экипаж и сольется
с другою нитью, или как вся эта цепь мгновенно онемеет, лишь только полисмен
с тротуара поднимет руку.
Мне видится длинный ряд бедных изб, до половины занесенных снегом. По тропинке
с трудом пробирается мужичок в заплатах. У него висит холстинная сума через
плечо, в руках длинный посох, какой носили древние. Он подходит к избе и колотит посохом, приговаривая: «Сотворите святую милостыню». Одна из щелей, закрытых крошечным стеклом, отодвигается, высовывается обнаженная загорелая рука
с краюхою хлеба. «Прими, Христа ради!» — говорит голос.
Едешь по
плечу исполинской горы и, несмотря на всю уверенность в безопасности,
с невольным смущением глядишь на громады, которые как будто сдвигаются все ближе и ближе, грозя раздавить путников.
В другой раз два китайца несли на
плечах,
с признаками большой осторожности и даже, кажется, уважения, такую корзину, в которой небрежно покоилась свинья.
А вон пронесли двое покойника, не на
плечах, как у нас, а на руках; там бежит кули
с письмом, здесь тащат корзину
с курами.
На мосту, в фуражке, в матросской рубашке,
с ружьем на
плече, ходил часовой
с английского парохода «Спартан».
Жалко было смотреть на бедняков, как они,
с обнаженною грудью,
плечами и ногами, тряслись, посинелые от холода, ожидая часа по три на своих лодках, пока баниосы сидели в каюте.
Все это делалось стоя, все были в параде: шелковых юбок не оберешься. Видно, что собрание было самое торжественное. Кичибе и Эйноске были тоже в шелку: креповая черная или голубая мантильи,
с белыми гербами на спине и
плечах, шелковый халат, такая же юбка и белые бумажные чулки.
Солдаты все тагалы. Их, кто говорит, до шести, кто — до девяти тысяч. Офицеры и унтер-офицеры — испанцы. По всему плацу босые индийские рекруты маршировали повзводно; их вел унтер-офицер, а офицер,
с бамбуковой палкой, как коршун, вился около. Палка действовала неутомимо, удары сыпались то на голые пятки, то на
плечи, иногда на затылок провинившегося… Я поскорей уехал.
Один тащил живую змею, другой — мешок раковин, за которыми,
с сеткой на
плечах, отправлялся в буруны, третий — птицу или жука.
Джукджур отстоит в восьми верстах от станции, где мы ночевали. Вскоре по сторонам пошли горы, одна другой круче, серее и недоступнее. Это как будто искусственно насыпанные пирамидальные кучи камней. По виду ни на одну нельзя влезть. Одни сероватые, другие зеленоватые, все вообще неприветливые, гордо поднимающие
плечи в небо, не удостоивающие взглянуть вниз, а только сбрасывающие
с себя каменья.
Так кончилась эта экспедиция, в которую укладываются вся «Одиссея» и «Энеида» — и ни Эней,
с отцом на
плечах, ни Одиссей не претерпели и десятой доли тех злоключений, какие претерпели наши аргонавты, из которых «иных уж нет, а те далече!»
Но здесь с победою поздравим // Татьяну милую мою // И в сторону свой путь направим, // Чтоб не забыть, о ком пою… // Да кстати, здесь о том два слова: // Пою приятеля младого // И множество его причуд. // Благослови мой долгий труд, // О ты, эпическая муза! // И, верный посох мне вручив, // Не дай блуждать мне вкось и вкрив. // Довольно.
С плеч долой обуза! // Я классицизму отдал честь: // Хоть поздно, а вступленье есть.
Неточные совпадения
Этак ударит по
плечу: «Приходи, братец, обедать!» Я только на две минуты захожу в департамент,
с тем только, чтобы сказать: «Это вот так, это вот так!» А там уж чиновник для письма, этакая крыса, пером только — тр, тр… пошел писать.
Сам Государев посланный // К народу речь держал, // То руганью попробует // И
плечи с эполетами // Подымет высоко, // То ласкою попробует // И грудь
с крестами царскими // Во все четыре стороны // Повертывать начнет.
Плечами, грудью и спиной // Тянул он барку бечевой, // Полдневный зной его палил, // И пот
с него ручьями лил.
Смотритель подумал
с минуту и отвечал, что в истории многое покрыто мраком; но что был, однако же, некто Карл Простодушный, который имел на
плечах хотя и не порожний, но все равно как бы порожний сосуд, а войны вел и трактаты заключал.
Вся фигура сухощавая,
с узкими
плечами, приподнятыми кверху,
с искусственно выпяченною вперед грудью и
с длинными, мускулистыми руками.