Неточные совпадения
Нет науки о путешествиях: авторитеты, начиная от Аристотеля до Ломоносова включительно, молчат; путешествия не попали под ферулу риторики, и писатель свободен пробираться в недра гор, или опускаться в глубину океанов,
с ученою пытливостью, или, пожалуй,
на крыльях вдохновения скользить по ним быстро и ловить мимоходом
на бумагу их образы; описывать страны и народы исторически, статистически или только посмотреть, каковы трактиры, — словом, никому не отведено столько простора и никому от этого так не тесно писать, как путешественнику.
Облака подвигались
на высоту пика, потом вдруг обнажали его вершину, а там опять
скрывали ее; казалось, надо было ожидать бури, но ничего не было: тучи только играли
с горами.
У всех прочих спина и рукава гладкие: последние, у кисти руки, широки; все вместе похоже
на мантильи наших дам; у него рукава
с боков разрезаны, и от них идут какие-то надставки, вроде маленьких
крыльев.
Я отвык в три месяца от моря и
с большим неудовольствием смотрю, как все стали по местам, как четверо рулевых будто приросли к штурвалу, ухватясь за рукоятки колеса, как матросы полезли
на марсы и как фрегат распустил
крылья, а дед начал странствовать
с юта к карте и обратно.
«Это все и у нас увидишь каждый день в любой деревне, — сказал я барону, — только у нас, при таком побоище, обыкновенно баба побежит
с кочергой или кучер
с кнутом разнимать драку, или мальчишка бросит камешком». Вскоре белый петух упал
на одно
крыло, вскочил, побежал, хромая, упал опять и наконец пополз по арене.
Крыло волочилось по земле, оставляя дорожку крови.
Иногда хозяин побежденного петуха брал его
на руки, доказывал, что он может еще драться, и требовал продолжения боя. Так и случилось, что один побежденный выиграл ставку. Петух его, оправившись от удара, свалил
с ног противника, забил его под загородку и так рассвирепел, что тот уже лежал и едва шевелил
крыльями, а он все продолжал бить его и клевом и шпорами.
Вороны (я сужу по устройству
крыльев), напротив, меньше наших: синие, голубые, но
с черными
крыльями и
с белыми симметрическими пятнами
на крыльях, как и наши.
Что за плавание в этих печальных местах! что за климат! Лета почти нет: утром ни холодно, ни тепло, а вечером положительно холодно. Туманы
скрывают от глаз чуть не собственный нос. Вчера палили из пушек, били в барабан, чтоб навести наши шлюпки
с офицерами
на место, где стоит фрегат. Ветра большею частию свежие, холодные, тишины почти не бывает, а половина июля!
Неточные совпадения
Лука Лукич. Что ж мне, право,
с ним делать? Я уж несколько раз ему говорил. Вот еще
на днях, когда зашел было в класс наш предводитель, он
скроил такую рожу, какой я никогда еще не видывал. Он-то ее сделал от доброго сердца, а мне выговор: зачем вольнодумные мысли внушаются юношеству.
Под песню ту удалую // Раздумалась, расплакалась // Молодушка одна: // «Мой век — что день без солнышка, // Мой век — что ночь без месяца, // А я, млада-младешенька, // Что борзый конь
на привязи, // Что ласточка без
крыл! // Мой старый муж, ревнивый муж, // Напился пьян, храпом храпит, // Меня, младу-младешеньку, // И сонный сторожит!» // Так плакалась молодушка // Да
с возу вдруг и спрыгнула! // «Куда?» — кричит ревнивый муж, // Привстал — и бабу за косу, // Как редьку за вихор!
«Небось! мы не грабители!» — // Сказал попу Лука. // (Лука — мужик присадистый, //
С широкой бородищею. // Упрям, речист и глуп. // Лука похож
на мельницу: // Одним не птица мельница, // Что, как ни машет
крыльями, // Небось не полетит.)
Стоя в холодке вновь покрытой риги
с необсыпавшимся еще пахучим листом лещинового решетника, прижатого к облупленным свежим осиновым слегам соломенной крыши, Левин глядел то сквозь открытые ворота, в которых толклась и играла сухая и горькая пыль молотьбы,
на освещенную горячим солнцем траву гумна и свежую солому, только что вынесенную из сарая, то
на пестроголовых белогрудых ласточек,
с присвистом влетавших под крышу и, трепля
крыльями, останавливавшихся в просветах ворот, то
на народ, копошившийся в темной и пыльной риге, и думал странные мысли:
При этом известии он
с удесятеренною силой почувствовал припадок этого странного, находившего
на него чувства омерзения к кому-то; но вместе
с тем он понял, что тот кризис, которого он желал, наступит теперь, что нельзя более
скрывать от мужа, и необходимо так или иначе paзорвать скорее это неестественное положение.