Он, конечно, пришел познакомиться с русскими, редкими гостями здесь, как и тот майор, адъютант губернатора, которого привел
сегодня утром доктор Ведерхед…» — «Проводник ваш по колонии, — сказал Вандик, — меня нанял ваш банкир, с двумя экипажами и с осьмью лошадьми.
Неточные совпадения
Сегодня, 11-го января,
утро ясное, море стихает. Виден Эддистонский маяк и гладкий, безотрадный утес Лизарда. Прощайте, прощайте! Мы у порога в океан.
Сегодня с
утра движение и сборы на фрегате: затеяли свезти на берег команду. Офицеры тоже захотели провести там день, обедать и пить чай. «Где же это они будут обедать? — думал я, — ведь там ни стульев, ни столов», и не знал, ехать или нет; но и оставаться почти одному на фрегате тоже невесело.
Подите с ними! Они стали ссылаться на свои законы, обычаи. На другое
утро приехал Кичибе и взял ответ к губернатору. Только что он отвалил, явились и баниосы, а
сегодня, 11 числа, они приехали сказать, что письмо отдали, но что из Едо не получено и т. п. Потом заметили, зачем мы ездим кругом горы Паппенберга. «Так хочется», — отвечали им.
Были
сегодня баниосы и
утром и вечером.
Сегодня встаем
утром: теплее вчерашнего; идем на фордевинд, то есть ветер дует прямо с кормы; ходу пять узлов и ветер умеренный. «Свистать всех наверх — на якорь становиться!» — слышу давеча и бегу на ют. Вот мы и на якоре. Но что за безотрадные скалы! какие дикие места! ни кустика нет. Говорят, есть деревня тут: да где же? не видать ничего, кроме скал.
Сегодня, 30-го, просыпаемся, говорят, что Кичибе и Эйноске сидят у нас с шести часов
утра, — вот как живо стали поворачиваться!
Третьего дня прошли Батан, вчера
утром были в группе северных островов Баши, Байет и других;
сегодня другой день штиль; идем узел-два.
Но дунул холод, свежий ветер, и стоножки, тараканы — все исчезло. Взяли три рифа, а
сегодня, 31-го марта
утром, и четвертый. Грот взяли на гитовы и поставили грот-трисель. NO дует с холодом: вдруг из тропиков, через пять дней — чуть не в мороз! Нет и 10° тепла. Стихает — слава Богу!
Сегодня старик приехал рано
утром и написал предлинное извинение, говоря, что он огорчен случившимся; жалеет, что мы не можем указать виновных, что их бы наказали весьма строго; просил не сердиться и оправдывался незнанием корейцев о том, что делается «внутри четырех морей», то есть на белом свете.
— Батюшки, беда! — отвечала Василиса Егоровна. — Нижнеозерная взята
сегодня утром. Работник отца Герасима сейчас оттуда воротился. Он видел, как ее брали. Комендант и все офицеры перевешаны. Все солдаты взяты в полон. Того и гляди злодеи будут сюда.
— Ты матери своей не знаешь, Евгений. Она не только отличная женщина, она очень умна, право.
Сегодня утром она со мной с полчаса беседовала, и так дельно, интересно.
Может быть,
сегодня утром мелькнул последний розовый ее луч, а там она будет уже — не блистать ярко, а согревать невидимо жизнь; жизнь поглотит ее, и она будет ее сильною, конечно, но скрытою пружиной. И отныне проявления ее будут так просты, обыкновенны.
Неточные совпадения
«
Сегодня в десятом часу вечера приходи ко мне по большой лестнице; муж мой уехал в Пятигорск и завтра
утром только вернется. Моих людей и горничных не будет в доме: я им всем раздала билеты, также и людям княгини. Я жду тебя; приходи непременно».
Но день протек, и нет ответа. // Другой настал: всё нет, как нет. // Бледна как тень, с
утра одета, // Татьяна ждет: когда ж ответ? // Приехал Ольгин обожатель. // «Скажите: где же ваш приятель? — // Ему вопрос хозяйки был. — // Он что-то нас совсем забыл». // Татьяна, вспыхнув, задрожала. // «
Сегодня быть он обещал, — // Старушке Ленский отвечал, — // Да, видно, почта задержала». — // Татьяна потупила взор, // Как будто слыша злой укор.
А сама-то весь-то день
сегодня моет, чистит, чинит, корыто сама, с своею слабенькою-то силой, в комнату втащила, запыхалась, так и упала на постель; а то мы в ряды еще с ней
утром ходили, башмачки Полечке и Лене купить, потому у них все развалились, только у нас денег-то и недостало по расчету, очень много недостало, а она такие миленькие ботиночки выбрала, потому у ней вкус есть, вы не знаете…
— Про вас же, маменька, я и говорить не смею, — продолжал он будто заученный с
утра урок, —
сегодня только мог я сообразить сколько-нибудь, как должны были вы здесь, вчера, измучиться в ожидании моего возвращения.
Утром сегодня я разменял, для своих надобностей, несколько пятипроцентных билетов, на сумму, номинально, в три тысячи рублей.