Неточные совпадения
Я писал вам, как мы, гонимые бурным ветром, дрожа от северного холода,
пробежали мимо берегов Европы, как в первый раз пал на нас у подошвы гор Мадеры ласковый луч солнца и, после угрюмого, серо-свинцового неба и такого же
моря, заплескали голубые волны, засияли синие небеса, как мы жадно бросились
к берегу погреться горячим дыханием земли, как упивались за версту повеявшим с берега благоуханием цветов.
Капитан и так называемый «дед», хорошо знакомый читателям «Паллады», старший штурманский офицер (ныне генерал), — оба были наверху и о чем-то горячо и заботливо толковали. «Дед» беспрестанно
бегал в каюту,
к карте, и возвращался. Затем оба зорко смотрели на оба берега, на
море, в напрасном ожидании лоцмана. Я все любовался на картину, особенно на целую стаю купеческих судов, которые, как утки, плыли кучей и все жались
к шведскому берегу, а мы шли почти посредине, несколько ближе
к датскому.
По распадкам между отрогами
сбегает к морю несколько горных ручьев; наибольший из них называется Тахала. Река Ботчи была недалеко. Там, где она впадает в море, береговая линия немного вдается в сушу, и если бы не мыс Крестовоздвиженский, то никакой здесь бухты не было бы совсем. Это небольшое углубление берега носит название бухты Гроссевича.
Неточные совпадения
Бывало, пушка зоревая // Лишь только грянет с корабля, // С крутого берега
сбегая, // Уж
к морю отправляюсь я. // Потом за трубкой раскаленной, // Волной соленой оживленный, // Как мусульман в своем раю, // С восточной гущей кофе пью. // Иду гулять. Уж благосклонный // Открыт Casino; чашек звон // Там раздается; на балкон // Маркёр выходит полусонный // С метлой в руках, и у крыльца // Уже сошлися два купца.
По берегу
моря, по песку, у самой воды,
бегали грациозные кулички-песочники; они тоже готовились
к перелету.
На другой день, по приезде в Ниццу, Долинский оставил Дашу в гостинице, а сам до изнеможения
бегал, отыскивая квартиру. Задача была немалая. Даша хотела жить как можно дальше от людных улиц и как можно ближе
к морю. Она хотела иметь комнату в нижнем этаже, с окнами в сад, невысоко и недорого.
Когда я с жадностью
пробегал листы романа Виктора Гюго «Труженики
моря» и встретил там Жильята с его гениально очерченной строгостью
к себе и снисходительностью
к другим, достигшей высоты совершенного самоотвержения, я был поражен не одним величием этого облика и силою его изображения, но также и тождеством гернсейского героя с живым лицом, которого я знал под именем Голована.
«Слышь, как ревет? — обратился Буран
к Василию. — Вот оно: кругом-то вода, посередке беда… Беспременно
море переплывать надо, да еще до переправы островом сколько идти придется… Гольцы, да тайга, да кордоны!.. На сердце у меня что-то плохо; нехорошо море-то говорит, неблагоприятно. Не избыть мне, видно, Соколиного острова, не избыть будет — стар! Два раза
бегал; раз в Благовещенске, другой-то раз в Расее поймали, — опять сюда… Видно, судьба мне на острову помереть».