Неточные совпадения
«Вы, верно, не
обедали, — сказал Болтин, — а мы уже кончили свой обед: не угодно ли закусить?» Он привел меня в кают-компанию, просторную комнату внизу, на кубрике, без окон, но
с люком наверху, чрез который падает обильный свет.
С шести часов Лондон начинает
обедать и
обедает до 10, до 11, до 12 часов, смотря по состоянию и образу жизни, потом спит.
Этого я не видал: я не проникал в семейства и знаю только понаслышке и по весьма немногим признакам, между прочим по тому, что англичанин, когда хочет познакомиться
с вами покороче, оказать особенное внимание, зовет вас к себе, в свое святилище,
обедать: больше уж он сделать не в состоянии.
Мимоходом съел высиженного паром цыпленка, внес фунт стерлингов в пользу бедных. После того, покойный сознанием, что он прожил день по всем удобствам, что видел много замечательного, что у него есть дюк и паровые цыплята, что он выгодно продал на бирже партию бумажных одеял, а в парламенте свой голос, он садится
обедать и, встав из-за стола не совсем твердо, вешает к шкафу и бюро неотпираемые замки, снимает
с себя машинкой сапоги, заводит будильник и ложится спать. Вся машина засыпает.
Завтрак снова является на столе, после завтрака кофе. Иван Петрович приехал на три дня
с женой,
с детьми, и
с гувернером, и
с гувернанткой,
с нянькой,
с двумя кучерами и
с двумя лакеями. Их привезли восемь лошадей: все это поступило на трехдневное содержание хозяина. Иван Петрович дальний родня ему по жене: не приехать же ему за пятьдесят верст — только
пообедать! После объятий начался подробный рассказ о трудностях и опасностях этого полуторасуточного переезда.
Фаддеев и перед обедом явился
с приглашением
обедать, но едва я сделал шаг, как надо было падать или проворно сесть на свое место.
От этого сегодня вы
обедаете в обществе двадцати человек, невольно заводите знакомство, иногда успеет зародиться, в течение нескольких дней, симпатия; каждый день вы
с большим удовольствием спешите свидеться, за столом или в общей прогулке,
с новым и неожиданным приятелем.
В первый день Пасхи, когда мы
обедали у адмирала, вдруг
с треском, звоном вылетела из полупортика рама, стекла разбились вдребезги, и кудрявый, седой вал, как сам Нептун, влетел в каюту и разлился по полу.
Лодки,
с семействами, стоят рядами на одном месте или разъезжают по рейду, занимаясь рыбной ловлей, торгуют, не то так перевозят людей
с судов на берег и обратно. Все они
с навесом, вроде кают. Везде увидишь семейные сцены:
обедают, занимаются рукодельем, или мать кормит грудью ребенка.
Тут же встретила нас и его жена, каначка, седая, смуглая, одетая в синее бумажное платье,
с платком на голове, как наши бабы. Особо выстроена была тоже хижина, где эта чета
обедала: по крайней мере, заглянув, я видел там посуду, стол и разную утварь. Две собаки,
с повисшими хвостами и головами, встретили тоже нас.
Сегодня
с утра движение и сборы на фрегате: затеяли свезти на берег команду. Офицеры тоже захотели провести там день,
обедать и пить чай. «Где же это они будут
обедать? — думал я, — ведь там ни стульев, ни столов», и не знал, ехать или нет; но и оставаться почти одному на фрегате тоже невесело.
То наши поедут на корвет, то
с корвета приедут к нам —
обедать, пить чай.
Правительство знает это, но, по крайней памяти, боится, что христианская вера вредна для их законов и властей. Пусть бы оно решило теперь, что это вздор и что необходимо опять сдружиться
с чужестранцами. Да как? Кто начнет и предложит? Члены верховного совета? — Сиогун велит им распороть себе брюхо. Сиогун? — Верховный совет предложит ему уступить место другому. Микадо не предложит, а если бы и вздумал, так сиогун не сошьет ему нового халата и даст два дня сряду
обедать на одной и той же посуде.
«Однако ж час, — сказал барон, — пора домой; мне завтракать (он жил в отели), вам
обедать». Мы пошли не прежней дорогой, а по каналу и повернули в первую длинную и довольно узкую улицу, которая вела прямо к трактиру. На ней тоже купеческие домы,
с высокими заборами и садиками, тоже бежали вприпрыжку носильщики
с ношами. Мы пришли еще рано; наши не все собрались: кто пошел по делам службы, кто фланировать, другие хотели пробраться в китайский лагерь.
Да и день так расположен: утро все заняты, потом гуляют,
с семи и до десяти и одиннадцати часов
обедают, а там спят.
Третий, пятый, десятый и так далее дни текли однообразно. Мы читали, гуляли, рассеянно слушали пальбу инсургентов и империалистов,
обедали три раза в день, переделали все свои дела, отправили почту, и, между прочим, адмирал отправил курьером в Петербург лейтенанта Кроуна
с донесениями, образчиками товаров и прочими результатами нашего путешествия до сих мест. Стало скучно. «Куда бы нибудь в другое место пора! — твердили мы. — Всех здесь знаем, и все знают нас. Со всеми кланяемся и разговариваем».
Рождество у нас прошло, как будто мы были в России. Проводив японцев, отслушали всенощную, вчера обедню и молебствие, поздравили друг друга, потом
обедали у адмирала. После играла музыка. Эйноске, видя всех в парадной форме, спросил, какой праздник. Хотя
с ними избегали говорить о христианской религии, но я сказал ему (надо же приучать их понемногу ко всему нашему): затем сюда приехали.
Нас попросили отдохнуть и выпить чашку чаю в ожидании, пока будет готов обед. Ну, слава Богу! мы среди живых людей: здесь едят. Японский обед!
С какой жадностью читал я, бывало, описание чужих обедов, то есть чужих народов, вникал во все мелочи, говорил, помните, и вам, как бы желал
пообедать у китайцев, у японцев! И вот и эта мечта моя исполнилась. Я pique-assiette [блюдолиз, прихлебатель — фр.] от Лондона до Едо. Что будет, как подадут, как сядут — все это занимало нас.
Посьета и меня ввели опять в приемную залу;
с нами
обедали только два старших полномочных, остальные вышли вон.
В столовой, где
обедала свита, на столе расставлены были тарелки
с вареньем и пирожным.
Тсутсую я подарил серебряную позолоченную ложку,
с чернью, фасона наших деревенских ложек, и пожелал, чтоб он привык есть ею и приучил бы детей своих, «в надежде почаще
обедать с русскими».
Он объявил, что за полтора пиастра в сутки дает комнату со столом, то есть
с завтраком, обедом, ужином; что он содержит также и экипажи; что коляска и пара лошадей стоят в день два пиастра
с половиной, а за полдня пиастр
с четвертью; что завтракают у него в десять часов,
обедают в четыре, а чай пьют и ужинают в восемь.
Сегодня положено
обедать на берегу. В воздухе невозмутимая тишина и нестерпимый жар. Чем ближе подъезжаешь к берегу, тем сильнее пахнет гнилью от сырых кораллов, разбросанных по берегу и затопляемых приливом. Запах этот вместе
с кораллами перенесли и на фрегат. Все натащили себе их кучи. Фаддеев приводит меня в отчаяние: он каждый раз приносит мне раковины; улитки околевают и гниют. Хоть вон беги из каюты!
Мы
обедали в палатке; запах от кораллов так силен, что почти есть нельзя. Обед весь состоял из рыбы: уха, жареная рыба и гомар чудовищных размеров и блестящих красок; но его оставили к ужину. Шея у него — самого чистого дикого цвета, как будто из шелковой материи,
с коричневыми полосами; спина синяя, двуличневая,
с блеском; усы в четверть аршина длиной, красноватые.
12-го апреля, кучами возят провизию. Сегодня пригласили Ойе-Саброски и переводчиков
обедать, но они вместо двух часов приехали в пять. Я не видал их; говорят, ели много. Ойе ел мясо в первый раз в жизни и в первый же раз, видя горчицу, вдруг, прежде нежели могли предупредить его, съел ее целую ложку: у него покраснел лоб и выступили слезы. Губернатору послали четырнадцать аршин сукна, медный самовар и бочонок солонины, вместо его подарка. Послезавтра хотят сниматься
с якоря, идти к берегам Сибири.
Вчера, 17-го, какая встреча:
обедаем; говорят, шкуна какая-то видна. Велено поднять флаг и выпалить из пушки. Она подняла наш флаг. Браво! Шкуна «Восток» идет к нам
с вестями из Европы,
с письмами… Все ожило. Через час мы читали газеты, знали все, что случилось в Европе по март. Пошли толки, рассуждения, ожидания. Нашим судам велено идти к русским берегам. Что-то будет? Скорей бы добраться: всего двести пятьдесят миль осталось до места, где предположено ждать дальнейших приказаний.
Нам подали шлюпки, и мы,
с людьми и вещами, свезены были на прибрежный песок и там оставлены, как совершенные Робинзоны. Что толку, что Сибирь не остров, что там есть города и цивилизация? да до них две, три или пять тысяч верст! Мы поглядывали то на шкуну, то на строения и не знали, куда преклонить голову. Между тем к нам подошел какой-то штаб-офицер, спросил имена, сказал свое и пригласил нас к себе ужинать, а завтра
обедать. Это был начальник порта.
Они начали
с того, что позвали к себе
обедать и меня и товарищей, и хотя извинялись простотой угощения, но угощение было вовсе не простое для скромного городка.
Обычаи здесь патриархальные: гости
пообедают, распростятся
с хозяином и отправятся домой спать, и хозяин ляжет, а вечером явятся опять и садятся за бостон до ужина. Общество одно. Служащие, купцы и жены тех и других видятся ежедневно и… живут все в больших ладах.
Он много рассказывал любопытного о них. Он обласкал одного чукчу, посадил его
с собой
обедать, и тот потом не отходил от него ни на шаг, служил ему проводником, просиживал над ним ночью, не смыкая глаз и охраняя его сон, и расстался
с ним только на границе чукотской земли. Поступите
с ним грубо, постращайте его — и во сколько лет потом не изгладите впечатления!