25-го сентября — ровно год, как на «Палладе» подняли флаг и она вышла на кронштадтский рейд: значит, поход начался. У нас праздник, молебен и большой обед. Вызвали японцев: приехал Хагивари-Матаса, старший из баниосов, только что прибывший из Едо с
новым губернатором.
Неточные совпадения
Дня через три приехали опять гокейнсы, то есть один Баба и другой, по обыкновению
новый, смотреть фрегат. Они пожелали видеть адмирала, объявив, что привезли ответ
губернатора на письма от адмирала и из Петербурга. Баниосы передали, что его превосходительство «увидел письмо с удовольствием и хорошо понял» и что постарается все исполнить. Принять адмирала он, без позволения, не смеет, но что послал уже курьера в Едо и ответ надеется получить скоро.
С какой холодной важностью и строгостью в лице, с каким достоинством говорил
губернатор, глядя полусурово, но с любопытством на нас, на
новые для него лица, манеры, прически, на шитые золотом и серебром мундиры, на наше открытое и свободное между собой обращение! Мы скрадывали невольные улыбки, глядя, как он старался поддержать свое истинно японское достоинство.
Приехали гокейнсы и переводчики: один гокейнс —
новый, с глупым лицом, приехавший с другим
губернатором из Едо.
В этот день вместе с баниосами явился
новый чиновник, по имени Синоуара Томотаро, принадлежащий к свите полномочных и приехавших будто бы вперед, а вернее, вместе с ними. Все они привезли уверение, что
губернатор отвечает за свидание, то есть что оно состоится в четверг. Итак, мы остаемся.
— Да, правда: он злой, негодный человек, враг мой был, не любила я его! Чем же кончилось? Приехал
новый губернатор, узнал все его плутни и прогнал! Он смотался, спился, своя же крепостная девка завладела им — и пикнуть не смел. Умер — никто и не пожалел!
Раз случилось, что
новый губернатор нашей губернии, обозревая наездом наш городок, очень обижен был в своих лучших чувствах, увидав Лизавету, и хотя понял, что это «юродивая», как и доложили ему, но все-таки поставил на вид, что молодая девка, скитающаяся в одной рубашке, нарушает благоприличие, а потому чтобы сего впредь не было.
Так как
новый губернатор был в самом деле женат, губернаторский дом утратил свой ультрахолостой и полигамический характер. Разумеется, это обратило всех советников к советницам; плешивые старики не хвастались победами «насчет клубники», а, напротив, нежно отзывались о завялых, жестко и угловато костлявых или заплывших жиром до невозможности пускать кровь — супругах своих.
Неточные совпадения
Всё было, вместе с отличным обедом и винами не от русских виноторговцев, а прямо заграничной разливки, очень благородно, просто и весело. Кружок людей в двадцать человек был подобран Свияжским из единомышленных, либеральных,
новых деятелей и вместе остроумных и порядочных. Пили тосты, тоже полушутливые, и за
нового губернского предводителя, и за
губернатора, и за директора банка, и за «любезного нашего хозяина».
В самом деле, назначение
нового генерал-губернатора, и эти полученные бумаги такого сурьезного содержания, и эти бог знает какие слухи — все это оставило заметные следы в их лицах, и фраки на многих сделались заметно просторней.
Почему казалось мужчинам, что в них заключалось скверное и нехорошее, сию минуту узнаем: в губернию назначен был
новый генерал-губернатор — событие, как известно, приводящее чиновников в тревожное состояние: пойдут переборки, распеканья, взбутетениванья и всякие должностные похлебки, которыми угощает начальник своих подчиненных.
Все мысли их были сосредоточены в это время в самих себе: они думали, каков-то будет
новый генерал-губернатор, как возьмется за дело и как примет их.
Они, сказать правду, боятся
нового генерал-губернатора, чтобы из-за тебя чего-нибудь не вышло; а я насчет генерал-губернатора такого мнения, что если он подымет нос и заважничает, то с дворянством решительно ничего не сделает.