Один только отец Аввакум, наш добрый и почтенный архимандрит, относился ко всем этим ожиданиям, как почти и ко всему, невозмутимо-покойно и даже скептически. Как он сам лично не имел врагов, всеми любимый и сам всех любивший, то и не предполагал их нигде и
ни в ком: ни на море, ни на суше, ни в людях, ни в кораблях. У него была вражда только к одной большой пушке, как совершенно ненужному в его глазах предмету, которая стояла в его каюте и отнимала у него много простора и свету.
Неточные совпадения
Воля ваша, как
кто ни расположен только забавляться, а, бродя
в чужом городе и народе, не сможет отделаться от этих вопросов и закрыть глаза на то, чего не видал у себя.
Англичанин — барин здесь,
кто бы он
ни был: всегда изысканно одетый, холодно, с пренебрежением отдает он приказания черному. Англичанин сидит
в обширной своей конторе, или
в магазине, или на бирже, хлопочет на пристани, он строитель, инженер, плантатор, чиновник, он распоряжается, управляет, работает, он же едет
в карете, верхом, наслаждается прохладой на балконе своей виллы, прячась под тень виноградника.
После этого сравнения, мелькнувшего у меня
в голове, как
ни резво бегали мыши, как
ни настойчиво заглядывала тень
в окно, я не дал себе труда дознаваться, какие мыши были
в Африке и
кто заглядывал
в окно, а крепко-накрепко заснул.
Если не нам, то американцам, если не американцам, то следующим за ними —
кому бы
ни было, но скоро суждено опять влить
в жилы Японии те здоровые соки, которые она самоубийственно выпустила вместе с собственною кровью из своего тела, и одряхлела
в бессилии и мраке жалкого детства.
Спросили, когда будут полномочные. «Из Едо… не получено… об этом». Ну пошел свое! Хагивари и Саброски начали делать нам знаки, показывая на бумагу, что вот какое чудо случилось: только заговорили о ней, и она и пришла! Тут уже никто не выдержал, и они сами, и все мы стали смеяться. Бумага писана была от президента горочью Абе-Исен-о-ками-сама к обоим губернаторам о том, что едут полномочные, но
кто именно, когда они едут, выехали ли,
в дороге ли — об этом
ни слова.
Мы очень разнообразили время
в своем клубе: один писал, другой читал,
кто рассказывал,
кто молча курил и слушал, но все жались к камину, потому что как
ни красиво было небо, как
ни ясны ночи, а зима давала себя чувствовать, особенно
в здешних домах.
Всякому,
кто ни увидит этого старичка, захотелось бы выбрать его
в дедушки.
У
кого ни посмотришь, описание Манилы
в руках.
«На берег
кому угодно! — говорят часу во втором, — сейчас шлюпка идет». Нас несколько человек село
в катер, все
в белом, — иначе под этим солнцем показаться нельзя — и поехали, прикрывшись холстинным тентом; но и то жарко: выставишь нечаянно руку, ногу, плечо — жжет. Голубая вода не струится нисколько; суда, мимо которых мы ехали, будто спят:
ни малейшего движения на них; на палубе
ни души. По огромному заливу кое-где ползают лодки, как сонные мухи.
Отель был единственное сборное место
в Маниле для путешественников, купцов, шкиперов. Беспрестанно по комнатам проходят испанцы, американцы, французские офицеры, об одном эполете, и наши. Французы, по обыкновению, кланяются всем и каждому; англичане, по такому же обыкновению, стараются
ни на
кого не смотреть; наши делают и то и другое, смотря по надобности, и
в этом случае они лучше всех.
Но их мало, жизни нет, и пустота везде. Мимо фрегата редко и робко скользят
в байдарках полудикие туземцы. Только Афонька, доходивший
в своих охотничьих подвигах, через леса и реки, и до китайских, и до наших границ и говорящий понемногу на всех языках, больше смесью всех, между прочим и наречиями диких, не робея, идет к нам и всегда норовит прийти к тому времени, когда команде раздают вино. Кто-нибудь поднесет и ему: он выпьет и не благодарит выпивши, не скажет
ни слова, оборотится и уйдет.
— И что? — допытывался я уже на другой день на рейде, ибо там, за рифами, опять
ни к
кому приступу не было: так все озабочены. Да почему-то и неловко было спрашивать, как бывает неловко заговаривать, где есть трудный больной
в доме, о том, выздоровеет он или умрет?
Любившая раз тебя не может смотреть без некоторого презрения на прочих мужчин, не потому, чтоб ты был лучше их, о нет! но в твоей природе есть что-то особенное, тебе одному свойственное, что-то гордое и таинственное; в твоем голосе, что бы ты ни говорил, есть власть непобедимая; никто не умеет так постоянно хотеть быть любимым;
ни в ком зло не бывает так привлекательно; ничей взор не обещает столько блаженства; никто не умеет лучше пользоваться своими преимуществами и никто не может быть так истинно несчастлив, как ты, потому что никто столько не старается уверить себя в противном.
Но отчего же так? Ведь она госпожа Обломова, помещица; она могла бы жить отдельно, независимо,
ни в ком и ни в чем не нуждаясь? Что ж могло заставить ее взять на себя обузу чужого хозяйства, хлопот о чужих детях, обо всех этих мелочах, на которые женщина обрекает себя или по влечению любви, по святому долгу семейных уз, или из-за куска насущного хлеба? Где же Захар, Анисья, ее слуги по всем правам? Где, наконец, живой залог, оставленный ей мужем, маленький Андрюша? Где ее дети от прежнего мужа?
Неточные совпадения
О! я шутить не люблю. Я им всем задал острастку. Меня сам государственный совет боится. Да что
в самом деле? Я такой! я не посмотрю
ни на
кого… я говорю всем: «Я сам себя знаю, сам». Я везде, везде. Во дворец всякий день езжу. Меня завтра же произведут сейчас
в фельдмарш… (Поскальзывается и чуть-чуть не шлепается на пол, но с почтением поддерживается чиновниками.)
Кто видывал, как слушает // Своих захожих странников // Крестьянская семья, // Поймет, что
ни работою //
Ни вечною заботою, //
Ни игом рабства долгого, //
Ни кабаком самим // Еще народу русскому // Пределы не поставлены: // Пред ним широкий путь. // Когда изменят пахарю // Поля старозапашные, // Клочки
в лесных окраинах // Он пробует пахать. // Работы тут достаточно. // Зато полоски новые // Дают без удобрения // Обильный урожай. // Такая почва добрая — // Душа народа русского… // О сеятель! приди!..
Кто б
ни был ты, уверенно //
В калитку деревенскую // Стучись!
Поспоривши, повздорили, // Повздоривши, подралися, // Подравшися, удумали // Не расходиться врозь, //
В домишки не ворочаться, // Не видеться
ни с женами, //
Ни с малыми ребятами, //
Ни с стариками старыми, // Покуда спору нашему // Решенья не найдем, // Покуда не доведаем // Как
ни на есть — доподлинно, //
Кому жить любо-весело, // Вольготно на Руси?
Поймал его Пахомушка, // Поднес к огню, разглядывал // И молвил: «Пташка малая, // А ноготок востер! // Дыхну — с ладони скатишься, // Чихну —
в огонь укатишься, // Щелкну — мертва покатишься, // А все ж ты, пташка малая, // Сильнее мужика! // Окрепнут скоро крылышки, // Тю-тю! куда
ни вздумаешь, // Туда и полетишь! // Ой ты, пичуга малая! // Отдай свои нам крылышки, // Все царство облетим, // Посмотрим, поразведаем, // Поспросим — и дознаемся: //
Кому живется счастливо, // Вольготно на Руси?»
