Неточные совпадения
Паруса остались
на долю мелких судов и небогатых промышленников; все остальное усвоило
пар.
Купишь книгу, которой не прочтешь,
пару пистолетов, без надежды стрелять из них, фарфору, который
на море и не нужен, и неудобен в употреблении, сигарочницу, палку с кинжалом и т. п. Но прошу защититься от этого соблазна
на каждом шагу при этой дешевизне!
Госпорт лежит
на другой стороне гавани и сообщается с прочими тремя кварталами посредством парового
парома, который беспрестанно по веревке ходит взад и вперед и за грош перевозит публику.
Мимоходом съел высиженного
паром цыпленка, внес фунт стерлингов в пользу бедных. После того, покойный сознанием, что он прожил день по всем удобствам, что видел много замечательного, что у него есть дюк и паровые цыплята, что он выгодно продал
на бирже партию бумажных одеял, а в парламенте свой голос, он садится обедать и, встав из-за стола не совсем твердо, вешает к шкафу и бюро неотпираемые замки, снимает с себя машинкой сапоги, заводит будильник и ложится спать. Вся машина засыпает.
Вот стройный, красивый негр финго, или мозамбик, тащит тюк
на плечах; это кули — наемный слуга, носильщик, бегающий
на посылках; вот другой, из племени зулу, а чаще готтентот,
на козлах ловко управляет
парой лошадей, запряженных в кабриолет.
Правда, с севера в иные дни несло жаром, но не таким, который нежит нервы, а духотой,
паром, как из бани. Дожди иногда лились потоками, но нисколько не прохлаждали атмосферы, а только разводили сырость и мокроту. 13-го мая мы прошли в виду необитаемого острова Рождества, похожего немного фигурой
на наш Гохланд.
Прощайте, роскошные, влажные берега: дай Бог никогда не возвращаться под ваши деревья, под жгучее небо и
на болотистые
пары! Довольно взглянуть один раз: жарко и как раз лихорадку схватишь!
Ужели это то солнце, которое светит у нас? Я вспомнил косвенные, бледные лучи, потухающие
на березах и соснах, остывшие с последним лучом нивы, влажный
пар засыпающих полей, бледный след заката
на небе, борьбу дремоты с дрожью в сумерки и мертвый сон в ночи усталого человека — и мне вдруг захотелось туда, в ту милую страну, где… похолоднее.
Решились не допустить мачту упасть и в помощь ослабевшим вантам «заложили сейтали» (веревки с блоками). Работа кипела, несмотря
на то, что уж наступила ночь. Успокоились не прежде, как кончив ее.
На другой день стали вытягивать самые ванты. К счастию, погода стихла и дала исполнить это, по возможности, хорошо. Сегодня мачта почти стоит твердо; но
на всякий случай заносят
пару лишних вант, чтоб новый крепкий ветер не застал врасплох.
А утром хозяин снял с полки
пару пистолетов, вынес их наверх и выстрелил
на воздух из предосторожности.
Над ними клубится облаком
пар, от небольших, поставленных в разных углах лавки печей, и, поклубившись по харчевне, вырывается
на улицу, обдает неистовым, крепким запахом прохожего и исчезает — яко дым.
С разинутыми ртами смотрели они, как мчится сама собою машинка, испуская
пар; играли для них
на маленьких органах, наконец, гремела наша настоящая музыка.
«Или они под
паром, эти поля, — думал я, глядя
на пустые, большие пространства, — здешняя почва так же ли нуждается в отдыхе, как и наши северные нивы, или это нерадение, лень?» Некого было спросить; с нами ехал К. И. Лосев, хороший агроном и практический хозяин, много лет заведывавший большим имением в России, но знания его останавливались
на пшенице, клевере и далее не шли.
Есть отрадные мгновения — утром, например когда, вставши рано, отворишь окно и впустишь прохладу в комнату; но ненадолго оживит она: едва сдунет только дремоту, возбудит в организме игру сил и расположит к деятельности, как вслед за ней из того же окна дохнет
на вас теплый
пар раскаленной атмосферы.
Как берег ни красив, как ни любопытен, но тогда только глаза путешественника загорятся огнем живой радости, когда они завидят жизнь
на берегу. Шкуна между тем, убавив
паров, подвигалась прямо
на утесы. Вот два из них вдруг посторонились, и нам открылись сначала два купеческих судна
на рейде, потом длинное деревянное строение
на берегу с красной кровлей.
Якут принес мне еще две
пары рябчиков и тетерева
на завтра.
Между тем наступила ночь. Я велел подать что-нибудь к ужину, к которому пригласил и смотрителя. «Всего один рябчик остался», — сердито шепнул мне человек. «Где же прочие? — сказал я, — ведь у якута куплено их несколько
пар». — «Вчера с проезжим скушали», — еще сердитее отвечал он. «Ну разогревай английский презервный суп», — сказал я. «Вчера последний вышел», — заметил он и поставил
на очаг разогревать единственного рябчика.
Сегодня я проехал мимо полыньи: несмотря
на лютый мороз, вода не мерзнет, и облако черного
пара, как дым, клубится над ней. Лошади храпят и пятятся. Ямщик франт попался, в дохе, в шапке с кистью, и везет плохо. Лицо у него нерусское. Вообще здесь смесь в народе. Жители по Лене состоят и из крестьян, и из сосланных
на поселение из разных наций и сословий; между ними есть и жиды, и поляки, есть и из якутов. Жидов здесь любят: они торгуют, дают движение краю.