Неточные совпадения
Скажу вам по секрету, что Фаддеев изловчился как-то обманывать бдительность Терентьева, трюмного унтер-офицера, и из-под
носа у него таскал из систерн каждое утро по кувшину воды мне
на умыванье.
До вечера: как не до вечера! Только
на третий день после того вечера мог я взяться за перо. Теперь вижу, что адмирал был прав, зачеркнув в одной бумаге, в которой предписывалось шкуне соединиться с фрегатом, слово «непременно». «
На море непременно не бывает», — сказал он. «
На парусных судах», — подумал я. Фрегат рылся
носом в волнах и ложился попеременно
на тот и другой бок. Ветер шумел, как в лесу, и только теперь смолкает.
7-го или 8-го марта, при ясной, теплой погоде, когда качка унялась, мы увидели множество какой-то красной массы, плавающей огромными пятнами по воде. Наловили ведра два — икры. Недаром видели стаи рыбы, шедшей незадолго перед тем тучей под самым
носом фрегата. Я хотел продолжать купаться, но это уже были не тропики: холодно, особенно после свежего ветра. Фаддеев так с радости и покатился со смеху, когда я вскрикнул, лишь только он вылил
на меня ведро.
Только я подходил шагов
на пять, как они дождем проносились под
носом у меня и падали в ближайший шелковичный или другой куст.
Желто-смуглое, старческое лицо имело форму треугольника, основанием кверху, и покрыто было крупными морщинами. Крошечный
нос на крошечном лице был совсем приплюснут; губы, нетолстые, неширокие, были как будто раздавлены. Он казался каким-то юродивым стариком, облысевшим, обеззубевшим, давно пережившим свой век и выжившим из ума. Всего замечательнее была голова: лысая, только покрытая редкими клочками шерсти, такими мелкими, что нельзя ухватиться за них двумя пальцами. «Как тебя зовут?» — спросил смотритель.
Ричард сначала сморщился, потом осклабился от радости, неимоверно скривил рот и
нос на сторону, хотел было и лоб туда же, но не мог, видно платок
на голове крепко завязан: у него только складки
на лбу из горизонтальных сделались вертикальными.
Два его товарища, лежа в своей лодке, нисколько не смущались тем, что она черпала, во время шквала, и кормой, и
носом; один лениво выливал воду ковшом, а другой еще ленивее смотрел
на это.
Взглянув
на этот базар, мы поехали опять по городу, по всем кварталам — по малайскому, индийскому и китайскому, зажимая частенько
нос, и велели остановиться перед буддийской кумирней.
На коленях перед жертвенником стоял бонз: ударяя палочкой в маленький, круглый барабан, он читал нараспев по книге, немного в
нос.
У него был прекрасный выпуклый профиль,
нос орлиный, смелый взгляд, важная походка, без аффектации, и седые кудри почти до плеч, хотя
на вид ему не было и пятидесяти лет.
Волнение было крупное, катер высоко забирал
носом, становясь, как лошадь,
на дыбы, и бил им по волне, перескакивая чрез нее, как лошадь же.
Но холодно; я прятал руки в рукава или за пазуху, по карманам,
носы у нас посинели. Мы осмотрели, подойдя вплоть к берегу, прекрасную бухту, которая лежит налево, как только входишь с моря
на первый рейд. Я прежде не видал ее, когда мы входили: тогда я занят был рассматриванием ближних берегов, батарей и холмов.
Лодки эти превосходны в морском отношении:
на них одна длинная мачта с длинным парусом. Борты лодки, при боковом ветре, идут наравне с линией воды, и
нос зарывается в волнах, но лодка держится, как утка; китаец лежит и беззаботно смотрит вокруг.
На этих больших лодках рыбаки выходят в море, делая значительные переходы. От Шанхая они ходят в Ниппо, с товарами и пассажирами, а это составляет, кажется, сто сорок морских миль, то есть около двухсот пятидесяти верст.
Мили за три от Шанхая мы увидели целый флот купеческих трехмачтовых судов, которые теснились у обоих берегов Вусуна. Я насчитал до двадцати рядов, по девяти и десяти судов в каждом ряду. В иных местах стояли
на якоре американские так называемые клиппера, то есть большие, трехмачтовые суда, с острым
носом и кормой, отличающиеся красотою и быстрым ходом.
Две девки, работавшие тут же, и одна прехорошенькая, смеялись исподтишка, глядя
на нас; рыжая собака с ворчаньем косилась; запах камфары сильно щекотал нервы в
носу.
Тронулись с места и мы. Только зашли наши шлюпки за
нос фрегата, как из бока последнего вырвался клуб дыма, грянул выстрел, и вдруг горы проснулись и разом затрещали эхом, как будто какой-нибудь гигант закатился хохотом. Другой выстрел, за ним выстрел
на корвете, опять у нас, опять там: хохот в горах удвоился. Выстрелы повторялись: то раздавались
на обоих судах в одно время, то перегоняли друг друга; горы выходили из себя, а губернаторы, вероятно, пуще их.
«Мы употребляем рис при всяком блюде, — заметил второй полномочный, — не угодно ли кому-нибудь переменить, если поданный уже простыл?» Церемониймейстер, с широким, круглым лицом, с плоским и несколько вздернутым, широким же, арабским
носом, стоя подле возвышения,
на котором сидели оба полномочные, взглядом и едва заметным жестом распоряжался прислугою.
Тагалы нехороши собой: лица большею частью плоские, овальные,
нос довольно широкий, глаза небольшие, цвет кожи не чисто смуглый. Они стригутся по-европейски, одеваются в бумажные панталоны, сверху выпущена бумажная же рубашка; у франтов кисейная с вышитою
на европейский фасон манишкой. В шляпах большое разнообразие: много соломенных, но еще больше европейских, шелковых, особенно серых. Метисы ходят в таком же или уже совершенно в европейском платье.
Между прочим, и
носы, и русые волосы…» Но зачем у этого китайца большой золотой крест
на груди?
Несколько испанок в черных, метиски в белых мантильях и полосатых юбках; они стояли
на коленях по две, по три, уткнувшись
носами в книгу и совсем закрывшись мантильями.
Наш катер вставал
на дыбы, бил
носом о воду, загребал ее, как ковшом, и разбрасывал по сторонам с брызгами и пеной. Мы-таки перегнали, хотя и рисковали если не перевернуться совсем, так черпнуть порядком. А последнее чуть ли не страшнее было первого для барона: чем было бы тогда потчевать испанок, если б в мороженое или конфекты вкатилась соленая вода?
Наши отталкивались, пока могли, наконец Зеленый врезался с своей шлюпкой в средину их лодок так, что у одной отвалился
нос, который и был привезен
на фрегат.
Увидишь одну-две деревни, одну-две толпы — увидишь и все: те же тесные кучи хижин, с вспаханными полями вокруг, те же белые широкие халаты
на всех, широкие скулы,
носы, похожие
на трефовый туз, и клочок как будто конских волос вместо бороды да разинутые рты и тупые взгляды; пишут стихами, читают нараспев.
Что за плавание в этих печальных местах! что за климат! Лета почти нет: утром ни холодно, ни тепло, а вечером положительно холодно. Туманы скрывают от глаз чуть не собственный
нос. Вчера палили из пушек, били в барабан, чтоб навести наши шлюпки с офицерами
на место, где стоит фрегат. Ветра большею частию свежие, холодные, тишины почти не бывает, а половина июля!
Пришла якутка, молодая и, вероятно, в якутском вкусе красивая, с плоским
носом, с узенькими, но карими глазами и ярким румянцем
на широких щеках.
Вол, с продетым кольцом в
носу, везший якутку, вдруг уперся и поворотил морду в сторону, косясь
на наш поезд.
Оба якута, положив головы
на мой sac de voyage,
носом к
носу, спали мертвым сном.
Ну, так вот я в дороге. Как же, спросите вы, после тропиков показались мне морозы? А ничего. Сижу в своей открытой повозке, как в комнате; а прежде боялся, думал, что в 30˚ не проедешь тридцати верст; теперь узнал, что проедешь лучше при 30˚ и скорее, потому что ямщики мчат что есть мочи; у них зябнут руки и ноги, зяб бы и
нос, но они надевают
на шею боа.
На последних пятистах верстах у меня начало пухнуть лицо от мороза. И было от чего: у
носа постоянно торчал обледенелый шарф: кто-то будто держал за
нос ледяными клещами. Боль невыносимая! Я спешил добраться до города, боясь разнемочься, и гнал более двухсот пятидесяти верст в сутки, нигде не отдыхал, не обедал.