Неточные совпадения
Они, опираясь на зонтики, повелительно смотрели своими синими
глазами на
море, на корабли и на воздымавшуюся над их головами и поросшую виноградниками гору.
Это от непривычки: если б пароходы существовали несколько тысяч лет, а парусные суда недавно,
глаз людской, конечно, находил бы больше поэзии в этом быстром, видимом стремлении судна, на котором не мечется из угла в угол измученная толпа людей, стараясь угодить ветру, а стоит в бездействии, скрестив руки на груди, человек, с покойным сознанием, что под ногами его сжата сила, равная силе
моря, заставляющая служить себе и бурю, и штиль.
Я постоял у шпиля, посмотрел, как
море вдруг скроется из
глаз совсем под фрегат и перед вами палуба стоит стоймя, то вдруг скроется палуба и вместо нее очутится стена воды, которая так и лезет на вас.
Выйдешь на палубу, взглянешь и ослепнешь на минуту от нестерпимого блеска неба,
моря; от меди на корабле, от железа отскакивают снопы лучей; палуба и та нестерпимо блещет и уязвляет
глаз своей белизной. Скоро обедать; а что будет за обедом? Кстати, Тихменев на вахте: спросить его.
Жар несносный; движения никакого, ни в воздухе, ни на
море.
Море — как зеркало, как ртуть: ни малейшей ряби. Вид пролива и обоих берегов поразителен под лучами утреннего солнца. Какие мягкие, нежащие
глаз цвета небес и воды! Как ослепительно ярко блещет солнце и разнообразно играет лучами в воде! В ином месте пучина кипит золотом, там как будто горит масса раскаленных угольев: нельзя смотреть; а подальше, кругом до горизонта, распростерлась лазурная гладь.
Глаз глубоко проникает в прозрачные воды.
Окна в каюте были отворены настежь, и
море было пред моими
глазами во всей своей дикой красе.
Один смотрит, подняв брови, как матросы, купаясь, один за другим бросаются с русленей прямо в
море и на несколько мгновений исчезают в воде; другой присел над люком и не сводит
глаз с того, что делается в кают-компании; третий, сидя на стуле, уставил
глаза в пушку и не может от старости свести губ.
Полномочные опять пытались узнать, куда мы идем, между прочим, не в Охотское ли
море, то есть не скажем ли, в Петербург. «Теперь пока в Китай, — сказали им, — в Охотском
море — льды, туда нельзя». Эта скрытость очевидно не нравилась им. Напрасно Кавадзи прищуривал
глаза, закусывал губы: на него смотрели с улыбкой. Беда ему, если мы идем в Едо!
Глаз видит далеко: с обеих сторон острова видно
море на третьем плане.
Звезды великолепны;
море блещет фосфором. На небе первый бросился мне в
глаза Южный Крест, почти на горизонте. Давно я не видал его. Вот и наша Медведица; подальше Орион. Небо не везде так богато: здесь собрались аристократы обоих полушарий.
Но не на
море только, а вообще в жизни, на всяком шагу, грозят нам опасности, часто, к спокойствию нашему, не замечаемые. Зато, как будто для уравновешения хорошего с дурным, всюду рассеяно много «страшных» минут, где воображение подозревает опасность, которой нет. На
море в этом отношении много клеплют напрасно, благодаря «страшным», в
глазах непривычных людей, минутам. И я бывал в числе последних, пока не был на
море.
Один только отец Аввакум, наш добрый и почтенный архимандрит, относился ко всем этим ожиданиям, как почти и ко всему, невозмутимо-покойно и даже скептически. Как он сам лично не имел врагов, всеми любимый и сам всех любивший, то и не предполагал их нигде и ни в ком: ни на
море, ни на суше, ни в людях, ни в кораблях. У него была вражда только к одной большой пушке, как совершенно ненужному в его
глазах предмету, которая стояла в его каюте и отнимала у него много простора и свету.
Неточные совпадения
Постой! уж скоро странничек // Доскажет быль афонскую, // Как турка взбунтовавшихся // Монахов в
море гнал, // Как шли покорно иноки // И погибали сотнями — // Услышишь шепот ужаса, // Увидишь ряд испуганных, // Слезами полных
глаз!
Одессу звучными стихами // Наш друг Туманский описал, // Но он пристрастными
глазами // В то время на нее взирал. // Приехав, он прямым поэтом // Пошел бродить с своим лорнетом // Один над
морем — и потом // Очаровательным пером // Сады одесские прославил. // Всё хорошо, но дело в том, // Что степь нагая там кругом; // Кой-где недавный труд заставил // Младые ветви в знойный день // Давать насильственную тень.
Внимательно наклоняясь к
морю, смотрела она на горизонт большими
глазами, в которых не осталось уже ничего взрослого, —
глазами ребенка.
Однако же поход его не долог был; // Обманчивость,
Морям природну, // Он скоро испытал: лишь берег вон из
глаз, // Как буря поднялась;
— Ты видишь, — подхватил старичок, — что он тебя в
глаза обманывает. Все беглецы согласно показывают, что в Оренбурге голод и
мор, что там едят мертвечину, и то за честь; а его милость уверяет, что всего вдоволь. Коли ты Швабрина хочешь повесить, то уж на той же виселице повесь и этого молодца, чтоб никому не было завидно.