Неточные совпадения
А как удивится гость, приехавший на целый день
к нашему барину, когда, просидев утро в гостиной и не увидев никого, кроме хозяина и хозяйки, вдруг видит за обедом целую ватагу каких-то старичков и старушек, которые нахлынут из задних комнат и занимают «привычные
места»!
Я ползком подобрался
к ней и кое-как поставил на свое
место.
Меня сорвало с него и ударило грудью о кресло так сильно, что кресло хотя и осталось на
месте, потому что было привязано
к полу, но у него подломилась ножка, а меня перебросило через него и повлекло дальше по полу.
Примчавшись
к своему
месту, я несколько минут сидел от боли неподвижно на полу.
В разных
местах по горам носились облака. Там белое облако стояло неподвижно, как будто прильнуло
к земле, а там раскинулось по горе другое, тонкое и прозрачное, как кисея, и сеяло дождь; гора опоясывалась радугами.
Шлюпки не пристают здесь, а выскакивают с бурунами на берег, в кучу мелкого щебня. Гребцы, засучив панталоны, идут в воду и тащат шлюпку до сухого
места, а потом вынимают и пассажиров. Мы почти бегом бросились на берег по площади,
к ряду домов и
к бульвару, который упирается в море.
Здесь также нет пристани, как и на Мадере, шлюпка не подходит
к берегу, а остается на песчаной мели, шагов за пятнадцать до сухого
места.
Остальная половина дороги, начиная от гостиницы, совершенно изменяется: утесы отступают в сторону, мили на три от берега, и путь, веселый, оживленный, тянется между рядами дач, одна другой красивее. Въезжаешь в аллею из кедровых, дубовых деревьев и тополей:
местами деревья образуют непроницаемый свод; кое-где другие аллеи бегут в сторону от главной,
к дачам и
к фермам, а потом
к Винбергу, маленькому городку, который виден с дороги.
Только Ричард, стоя в сенях, закрыв глаза, склонив голову на сторону и держа на ее
месте колокол, так и заливается звонит —
к завтраку.
В отеле в час зазвонили завтракать. Опять разыгрался один из существенных актов дня и жизни. После десерта все двинулись
к буфету, где, в черном платье, с черной сеточкой на голове, сидела Каролина и с улыбкой наблюдала, как смотрели на нее. Я попробовал было подойти
к окну, но
места были ангажированы, и я пошел писать
к вам письма, а часа в три отнес их сам на почту.
Приехав на
место, рыщут по этому жару целый день, потом являются на сборное
место к обеду, и каждый выпивает по нескольку бутылок портера или элю и после этого приедут домой как ни в чем не бывало; выкупаются только и опять готовы есть.
Если обратишься с этим вопросом
к курсу географии, получишь в ответ, что пространство, занимаемое колониею, граничит
к северу рекою Кейскамма, а в газетах, помнится, читал, что граница с тех пор во второй или третий раз меняет
место и обещают, что она не раз отодвинется дальше.
В других
местах, куда являлись белые с трудом и волею, подвиг вел за собой почти немедленное вознаграждение: едва успевали они миролюбиво или силой оружия завязывать сношения с жителями, как начиналась торговля, размен произведений, и победители, в самом начале завоевания, могли удовлетворить по крайней мере своей страсти
к приобретению.
Сильные и наиболее дикие племена, теснимые цивилизацией и войною, углубились далеко внутрь; другие, послабее и посмирнее, теснимые первыми изнутри и европейцами от берегов, поддались не цивилизации, а силе обстоятельств и оружия и идут в услужение
к европейцам, разделяя их образ жизни, пищу, обычаи и даже религию, несмотря на то, что в 1834 г. они освобождены от рабства и, кажется, могли бы выбрать сами себе
место жительства и промысл.
Голландцы продолжали распространяться внутрь, не встречая препятствий, потому что кафры, кочуя по пустым пространствам, не успели еще сосредоточиться в одном
месте. Им даже нравилось соседство голландцев, у которых они могли воровать скот, по наклонности своей
к грабежу и
к скотоводству как
к промыслу, свойственному всем кочующим народам.
Колониальное правительство принуждено было между тем вытеснить некоторые наиболее враждебные племена, сильно тревожившие колонию своими мелкими набегами и грабежом, из занятых ими
мест. Все это повело
к первой, вспыхнувшей в 1834 году, серьезной войне с кафрами.
На очистившихся
местах поселены были мирные готтентоты, обнаружившие склонность
к оседлой жизни.
К сожалению, он чересчур много надеялся на верность черных: и дружественные племена, и учрежденная им полиция из кафров, и, наконец, мирные готтентоты — все это обманывало его, выведывало о числе английских войск и передавало своим одноплеменникам, а те делали засады в таких
местах, где английские отряды погибали без всякой пользы.
К обеду мы подъехали
к прекрасной речке, обстановленной такими пейзажами, что даже сам приличный и спокойный Вандик с улыбкой указал нам на один живописный овраг, осененный деревьями. «Very nice place!» («Прекрасное
место!») — заметил он.
И нынче еще упорный в ненависти
к англичанам голландский фермер, опустив поля шляпы на глаза, в серой куртке, трясется верст сорок на кляче верхом, вместо того чтоб сесть в омнибус, который, за три шилинга, часа в четыре, привезет его на
место.
В одном
месте подъехали
к речке, порядочно раздувшейся от дождей.
Кажется, довольно одного прикосновения
к этим глыбам, чтоб они полетели вниз, между тем здесь архимедов рычаг бессилен. Нужно по крайней мере землетрясение или мистера Бена, чтоб сдвинуть их с
места.
Скоро мы подъехали
к живописному
месту.
Вскоре мы подъехали
к самому живописному
месту. Мы только спустились с одной скалы, и перед нами представилась широкая расчищенная площадка, обнесенная валом. На площадке выстроено несколько флигелей. Это другая тюрьма. В некотором расстоянии, особо от тюремных флигелей, стоял маленький домик, где жил сын Бена, он же смотритель тюрьмы и помощник своего отца.
С устройством дороги через ущелье Устер и все ближайшие
к Бенсклюфу
места должны подняться.
Пока мы выходили из коляски на живописных
местах, я видел, что мальчишка-негр, кучер другой коляски, беспрестанно подбегал
к нашему, негру же из племени бичуан, и все что-то шептался с ним.
Жаль было нам уезжать из Капской колонии: в ней было привольно, мы пригрелись
к этому
месту.
Где я, о, где я, друзья мои? Куда бросила меня судьба от наших берез и елей, от снегов и льдов, от злой зимы и бесхарактерного лета? Я под экватором, под отвесными лучами солнца, на меже Индии и Китая, в царстве вечного, беспощадно-знойного лета. Глаз, привыкший
к необозримым полям ржи, видит плантации сахара и риса; вечнозеленая сосна сменилась неизменно зеленым бананом, кокосом; клюква и морошка уступили
место ананасам и мангу.
Мы ехали около часа, как вдруг наши кучера, в одном
месте, с дороги бросились и потащили лошадей и экипаж в кусты. «Куда это? уж не тигр ли встретился?» — «Нет, это аллея, ведущая
к даче Вампоа».
7-го числа вечером подошли
к главному из островов, Батану, на котором, по указанию Бельчера, есть якорное
место.
К нам не выехало ни одной лодки, как это всегда бывает в жилых
местах; на берегу не видно было ни одного человека; только около самого берега, как будто в белых бурунах, мелькнули два огня и исчезли.
Я хотел перешагнуть в одном
месте через ручей, ухватился за куст, он изменил, и я ступил в воду, не без ропота,
к удовольствию товарищей.
Одни занимались уборкою парусов, другие прилежно изучали карту, и в том числе дед, который от карты бегал на ют, с юта
к карте; и хотя ворчал на неверность ее, на неизвестность
места, но был доволен, что труды его кончались.
Бедный, доживешь ли ты, когда твои соотечественники, волей или неволей, пустят других
к себе или повезут своих в другие
места?
«А что, если б у японцев взять Нагасаки?» — сказал я вслух, увлеченный мечтами. Некоторые засмеялись. «Они пользоваться не умеют, — продолжал я, — что бы было здесь, если б этим портом владели другие? Посмотрите, какие
места! Весь Восточный океан оживился бы торговлей…» Я хотел развивать свою мысль о том, как Япония связалась бы торговыми путями, через Китай и Корею, с Европой и Сибирью; но мы подъезжали
к берегу. «Где же город?» — «Да вот он», — говорят. «Весь тут? за мысом ничего нет? так только-то?»
Воцарилось глубочайшее молчание. Губернатор вынул из лакированного ящика бумагу и начал читать чуть слышным голосом, но внятно. Только что он кончил, один старик лениво встал из ряда сидевших по правую руку, подошел
к губернатору, стал, или, вернее, пал на колени, с поклоном принял бумагу, подошел
к Кичибе, опять пал на колени, без поклона подал бумагу ему и сел на свое
место.
19 числа перетянулись на новое
место. Для буксировки двух судов, в случае нужды, пришло 180 лодок. Они вплоть стали
к фрегату: гребцы, по обыкновению, голые; немногие были в простых, грубых, синих полухалатах. Много маленьких девчонок (эти все одеты чинно), но женщины ни одной. Мы из окон бросали им хлеб, деньги, роздали по чарке рому: они все хватали с жадностью. Их много налезло на пушки, в порта. Крик, гам!
Я отвык в три месяца от моря и с большим неудовольствием смотрю, как все стали по
местам, как четверо рулевых будто приросли
к штурвалу, ухватясь за рукоятки колеса, как матросы полезли на марсы и как фрегат распустил крылья, а дед начал странствовать с юта
к карте и обратно.
Вообще зима как-то не
к лицу здешним
местам, как не
к лицу нашей родине лето. Небо голубое, с тропическим колоритом, так и млеет над головой; зелень свежа; многие цветы ни за что не соглашаются завянуть. И всего продолжается холод один какой-нибудь месяц, много — шесть недель. Зима не успевает воцариться и, ничего не сделав, уходит.
Шанхай именно принадлежит
к числу таких
мест, которые покажутся хороши, когда оттуда выедешь.
Простыми глазами сразу увидишь, что находишься по преимуществу в земледельческом государстве и что недаром рука богдыхана касается однажды в год плуга как главного, великого деятеля страны: всякая вещь обдуманно, не как-нибудь, применена
к делу; все обработано, окончено; не увидишь кучки соломы, небрежно и не у
места брошенной, нет упадшего плетня и блуждающей среди посевов козы или коровы; не валяется нигде оставленное без умысла и бесполезно гниющее бревно или какой-нибудь подобный годный в дело предмет.
Многие произведения северного края нашли ближайшую точку отправления, и приток их
к этим двум
местам уменьшился.
Мы пошли обратно
к городу, по временам останавливаясь и любуясь яркой зеленью посевов и правильно изрезанными полями, засеянными рисом и хлопчатобумажными кустарниками, которые очень некрасивы без бумаги: просто сухие, черные прутья, какие остаются на выжженном
месте. Голоногие китайцы, стоя по колено в воде, вытаскивали пучки рисовых колосьев и пересаживали их на другое
место.
Подходя
к перевозу, мы остановились посмотреть прелюбопытную машину, которая качала из бассейна воду вверх на террасы для орошения полей. Это — длинная, движущаяся на своей оси лестница, ступеньки которой загребали воду и тащили вверх. Машину приводила в движение корова, ходя по вороту кругом. Здесь, как в Японии, говядину не едят: недостало бы
мест для пастбищ; скота держат столько, сколько нужно для работы, от этого и коровы не избавлены от ярма.
Вчера предупредили японцев, что нам должно быть отведено хорошее
место, но ни одно из тех, которые они показывали прежде. Они были готовы
к этому объяснению. Хагивари сейчас же вынул и план из-за пазухи и указал, где будет отведено
место: подле города где-то.
Место видели: говорят, хорошо. С
К. Н. Посьетом ездили: В. А. Римский-Корсаков, И. В. Фуругельм и
К. И. Лосев.
Место отведено на левом мысу, при выходе из пролива на внутренний рейд. Сегодня говорили баниосам, что надо фрегату подтянуться
к берегу, чтоб недалеко было ездить туда. Опять затруднения, совещания и наконец всегдашний ответ: «Спросим губернатора».
Говорят: еще не совсем готово
место и просят подождать три дня; 2-е, полномочные приедут не на другой день
к нам, а через два дня.
Я смотрел на лодки, на японские батареи: нигде никакого движения, только две собаки мечутся взад и вперед и ищут
места спрятаться, да негде: побегут от выстрела
к горам, а оттуда гонит их эхо.
Наконец тянуть далее было нельзя, и он сказал, что
место готово, но предложил пользоваться им на таких условиях, что согласиться было невозможно: например, чтобы баниосы провожали нас на берег и обратно
к судам.
Но довольно Ликейских островов и о Ликейских островах, довольно и для меня и для вас! Если захотите знать подробнее долготу, широту
места, пространство, число островов, не поленитесь сами взглянуть на карту, а о нравах жителей, об обычаях, о произведениях, об истории — прочтите у Бичи, у Бельчера. Помните условие: я пишу только письма
к вам о том, что вижу сам и что переживаю изо дня в день.