Неточные совпадения
Кроме торжественных обедов во дворце или у лорда-мэра и других, на сто, двести и более человек,
то есть на весь мир, в обыкновенные дни подают на стол две-три перемены, куда входит почти все, что едят люди повсюду.
Механик, инженер не побоится упрека в незнании политической экономии: он никогда не прочел ни одной книги по этой части; не заговаривайте с ним и о естественных науках, ни о чем,
кроме инженерной части, — он покажется так жалко ограничен… а между
тем под этою ограниченностью кроется иногда огромный талант и всегда сильный ум, но ум, весь ушедший в механику.
С этим же равнодушием он,
то есть Фаддеев, — а этих Фаддеевых легион — смотрит и на новый прекрасный берег, и на невиданное им дерево, человека — словом, все отскакивает от этого спокойствия,
кроме одного ничем не сокрушимого стремления к своему долгу — к работе, к смерти, если нужно.
Я не обогнул еще и четверти, а между
тем мне захотелось уже побеседовать с вами на необъятной дали, среди волн, на рубеже Атлантического, Южнополярного и Индийского морей, когда вокруг все спит,
кроме вахтенного офицера, меня и океана.
Взгляд далеко обнимает пространство и ничего не встречает,
кроме белоснежного песку, разноцветной и разнообразной травы да однообразных кустов, потом неизбежных гор, которые группами, беспорядочно стоят, как люди, на огромной площади,
то в кружок,
то рядом,
то лицом или спинами друг к другу.
Кроме черных и малайцев встречается много коричневых лиц весьма подозрительного свойства, напоминающих не
то голландцев, не
то французов или англичан: это помесь этих народов с африканками. Собственно же коренных и известнейших племен: кафрского, готтентотского и бушменского, особенно последнего, в Капштате не видать,
кроме готтентотов — слуг и кучеров. Они упрямо удаляются в свои дикие убежища, чуждаясь цивилизации и оседлой жизни.
— «Куда же отправитесь, выслужив пенсию?» — «И сам не знаю; может быть, во Францию…» — «А вы знаете по-французски?» — «О да…» — «В самом деле?» И мы живо заговорили с ним, а до
тех пор, правду сказать,
кроме Арефьева, который отлично говорит по-английски, у нас рты были точно зашиты.
Я уверен, что не совсем, или даже совсем не знаете,
кроме только разве
того, что колония эта принадлежит англичанам.
Кафры приносили слоновую кость, страусовые перья, звериные кожи и взамен
кроме необходимых полевых орудий, разных ремесленных инструментов, одежд получали, к сожалению, порох и крепкие напитки. Новые пришельцы приобрели значительные земли и поcвятили себя особой отрасли промышленности — овцеводству. Они облагородили грубую туземную овцу: успех превзошел ожидания, и явилась новая, до
тех пор неизвестная статья торговли — шерсть.
Напрасно, однако ж, я глазами искал этих лесов: они растут по морским берегам, а внутри, начиная от самого мыса и до границ колонии,
то есть верст на тысячу, почва покрыта мелкими кустами на песчаной почве да искусственно возделанными садами около ферм, а за границами,
кроме редких оазисов, и этого нет.
Не сживаюсь я с этими противоположностями: все мне кажется, что теперь весна, а здесь готовятся к зиме,
то есть к дождям и ветрам, говорят, что фрукты отошли,
кроме винограда, все.
Все эти караваны богомольцев напоминали немного таборы наших цыган, с
тою только
Кроме малайцев попадались готтентоты и негры.
Волнение ни
то ни се: не такое сильное, чтоб мешало жить, но беспокойное настолько, что не давало ничем заняться,
кроме чтения.
Китайцы светлее индийцев, которые все темно-шоколадного цвета, тогда как
те просто смуглы; у них тело почти как у нас, только глаза и волосы совершенно черные. Они тоже ходят полуголые. У многих старческие физиономии, бритые головы,
кроме затылка, от которого тянется длинная коса, болтаясь в ногах. Морщины и отсутствие усов и бороды делают их чрезвычайно похожими на старух. Ничего мужественного, бодрого. Лица точно вылиты одно в другое.
Куст этот, по объяснению хозяина, растет так сильно, что если ему дать волю,
то года через два им покроется весь сад, и между
тем,
кроме воды, ему никакой почвы не нужно.
Один только,
кроме Нарабайоси 2-го, о котором я уже говорил, обратил на себя мое внимание, еще один — и
тем он был заметнее.
Губернатор говорил, что «японскому глазу больно видеть чужие суда в других портах Японии,
кроме Нагасаки; что ответа мы
тем не ускорим, когда пойдем сами», и т. п.
Сегодня суббота: по обыкновению, привезли провизию и помешали опять служить всенощную.
Кроме зелени всякого рода, рыбы и гомаров привезли, между прочим, маленького живого оленя или лань, за неимением свиней; говорят, что больше нет; остались поросята, но
те нужны для приплода.
Сегодня встаем утром: теплее вчерашнего; идем на фордевинд,
то есть ветер дует прямо с кормы; ходу пять узлов и ветер умеренный. «Свистать всех наверх — на якорь становиться!» — слышу давеча и бегу на ют. Вот мы и на якоре. Но что за безотрадные скалы! какие дикие места! ни кустика нет. Говорят, есть деревня тут: да где же? не видать ничего,
кроме скал.
В таможню опиума, разумеется, не повезут, но если кто провезет тайком,
тому,
кроме огромных барышей, ничего не достается.
Мы пришли в самую пору,
то есть последние. В гостиной собралось человек восемь.
Кроме нас четверых или пятерых тут были командиры английских и американских судов и еще какие-то негоцианты да молодые люди, служащие в конторе Каннингама, тоже будущие негоцианты.
Все убрали,
кроме вина, и поставили десерт: все
то же, что и в трактире,
то есть гранаты, сухие фиги, или жужубы, орехи, мандарины, пампль-мусс и, наконец,
те маленькие апельсины или померанцы, которые я так неудачно попробовал на базаре.
Пили они умеренно. Они пробовали с большим любопытством вино, отпивая понемногу, но бокала не доканчивали,
кроме, однако ж, четвертого полномочного, мужчины рослого и полного.
Тот выпил бокала четыре.
Зачем употреблять вам все руки на возделывание риса? употребите их на добывание металлов, а рису вам привезут с Зондских островов — и вы будете богаче…» — «Да, — прервал Кавадзи, вдруг подняв свои широкие веки, — хорошо, если б иностранцы возили рыбу, стекло да рис и
тому подобные необходимые предметы; а как они будут возить вон этакие часы, какие вы вчера подарили мне, на которые у нас глаза разбежались, так ведь японцы вам отдадут последнее…» А ему подарили прекрасные столовые астрономические часы, где
кроме обыкновенного циферблата обозначены перемены луны и вставлены два термометра.
Мы стали горько жаловаться на жар, на духоту, на пустоту на улицах, на
то, что никто,
кроме испанского, другого языка не разумеет и что мы никак не можем найти отели.
Они усердно утешали нас
тем, что теперь время сьесты, — все спят, оттого никто по улицам,
кроме простого народа, не ходит, а простой народ ни по-французски, ни по-английски не говорит, но зато говорит по-испански, по-китайски и по-португальски, что, перед сьестой и после сьесты, по улицам,
кроме простого народа, опять-таки никто не ходит, а непростой народ все ездит в экипажах и говорит только по-испански.
Вас поразила бы еще стройность этих женщин: они не высоки ростом, но сложены прекрасно,
тем прекраснее, что никто,
кроме природы, не трудился над этим станом.
В фонде уж опять накрыт длинный стол, опять заставили его двадцатью блюдами, все почти
теми же, что и за обедом,
кроме супа.
Она тонка и гладка, как лист атласной почтовой бумаги, — на голове не слыхать — и плотна, солнце не пропекает через нее; между
тем ее ни на ком не увидишь,
кроме тагалов да ремесленников, потому что шляпы эти — свое, туземное изделье и стоит всего доллар, много полтора.