Неточные совпадения
Мне
казалось, что я с этого
утра только и начал путешествовать, что судьба нарочно послала нам грозные, тяжелые и скучные испытания, крепкий, семь дней без устали свирепствовавший холодный ветер и серое небо, чтоб живее тронуть мягкостью воздуха, теплым блеском солнца, нежным колоритом красок и всей этой гармонией волшебного острова, которая связует здесь небо с морем, море с землей — и все вместе с душой человека.
Но в это
утро, в половине марта, кусты протеа глядели веселее, зелень
казалась зеленее, так что немецкий спутник наш заметил, что тут должно быть много «скотства».
От Иктенды двадцать восемь верст до Терпильской и столько же до Цепандинской станции, куда мы и прибыли часу в осьмом
утра, проехав эти 56 верст в совершенной темноте и во сне. Погода все одна и та же, холодная, мрачная. Цепандинская станция состоит из бедной юрты без окон. Здесь,
кажется, зимой не бывает станции, и оттого плоха и юрта, а может быть, живут тунгусы.
Но под
утро, сквозь сон, я услышал звук боцманских свистков, почувствовал, как моя койка закачалась подо мной и как нас потащил могучий «городовой», пароход из Копенгагена. Тогда,
кажется, явился и лоцман.
Неточные совпадения
И вот в одно прекрасное
утро по дороге
показалось облако пыли, которое, постепенно приближаясь и приближаясь, подошло наконец к самому Глупову.
Очевидно, стало быть, что Беневоленский был не столько честолюбец, сколько добросердечный доктринер, [Доктринер — начетчик, человек, придерживающийся заучен — ных, оторванных от жизни истин, принятых правил.] которому
казалось предосудительным даже
утереть себе нос, если в законах не формулировано ясно, что «всякий имеющий надобность
утереть свой нос — да
утрет».
Каким образом об этих сношениях было узнано — это известно одному богу; но
кажется, что сам Наполеон разболтал о том князю Куракину во время одного из своих petits levе́s. [Интимных утренних приемов (франц.).] И вот в одно прекрасное
утро Глупов был изумлен, узнав, что им управляет не градоначальник, а изменник, и что из губернии едет особенная комиссия ревизовать его измену.
И все эти соображения о значении Славянского элемента во всемирной истории
показались ему так ничтожны в сравнении с тем, что делалось в его душе, что он мгновенно забыл всё это и перенесся в то самое настроение, в котором был нынче
утром.
Яркое солнце, веселый блеск зелени, звуки музыки были для нее естественною рамкой всех этих знакомых лиц и перемен к ухудшению или улучшению, за которыми она следила; но для князя свет и блеск июньского
утра и звуки оркестра, игравшего модный веселый вальс, и особенно вид здоровенных служанок
казались чем-то неприличным и уродливым в соединении с этими собравшимися со всех концов Европы, уныло двигавшимися мертвецами.