Неточные совпадения
Я послал к вам коротенькое письмо с Мадеры, а это пошлю
из первого
порта, откуда только ходит почта
в Европу; а откуда она не ходит теперь?
Потолок
в комнатах был
из темного дерева, привозимого с восточного берега,
из порта Наталь.
Но как весь привоз товаров
в колонию простирался на сумму около 1 1/2 миллиона фунт. ст., и именно:
в 1851 году через Капштат, Саймонстоун,
порты Елизабет и Восточный Лондон привезено товаров на 1 277 045 фунт. ст.,
в 1852 г. на 1 675 686 фунт. ст., а вывезено через те же места
в 1851 г. на 637 282,
в 1852 г. на 651 483 фунт. ст., и таможенный годовой доход составлял
в 1849 г. 84 256,
в 1850 г. 102 173 и 1851 г. 111 260 фунт. ст., то нельзя и
из этого заключить, чтобы англичане чересчур эгоистически заботились о своих выгодах, особенно если принять
в соображение, что большая половина товаров привозится не на английских, а на иностранных судах.
Если принять
в соображение, что
из этих доходов платится содержание чиновников, проводятся исполинские дороги через каменистые горы, устроиваются
порты, мосты, публичные заведения, церкви, училища и т. п., то окажется, что взимание податей равняется только крайней необходимости.
Капштатский рынок каждую субботу наводняется привозимыми изнутри, то сухим путем, на быках, то
из порта Елизабет и Восточного Лондона, на судах, товарами для вывоза
в разные места.
В начале июня мы оставили Сингапур. Недели было чересчур много, чтоб познакомиться с этим местом. Если б мы еще остались день, то не знали бы, что делать от скуки и жара. Нет, Индия не по нас! И англичане бегут
из нее, при первом удобном случае, спасаться от климата на мыс Доброй Надежды,
в порт Джаксон — словом, дальше от экватора, от этих палящих дней, от беспрохладных ночей, от мест, где нельзя безнаказанно есть и пить, как едят и пьют англичане.
Китайское море. — Шквалы. — Выход
в Тихий океан. — Ураган. — Штили и жары. — Остров Пиль,
порт Ллойд. — Корвет «Оливуца» и транспорт Американской компании «Князь Меншиков». — Курьеры
из России. — Поселенцы. — Прогулка, обед и вечер на берегу.
С приходом
в порт Ллойд у нас было много приятных ожиданий, оттого мы и приближались неравнодушно к новому берегу, нужды нет, что он пустой. Там ожидали нас: корвет
из Камчатки, транспорт
из Ситхи и курьеры
из России, которые, конечно, привезли письма. Все волновались этими надеждами.
Давно ли сарказмом отвечали японцы на совет голландского короля отворить ворота европейцам? Им приводили
в пример китайцев, сказав, что те пускали европейцев только
в один
порт, и вот что
из этого вышло: открытие пяти
портов, торговые трактаты, отмена стеснений и т. п. «Этого бы не случилось с китайцами, — отвечали японцы, — если б они не пускали и
в один
порт».
19 числа перетянулись на новое место. Для буксировки двух судов,
в случае нужды, пришло 180 лодок. Они вплоть стали к фрегату: гребцы, по обыкновению, голые; немногие были
в простых, грубых, синих полухалатах. Много маленьких девчонок (эти все одеты чинно), но женщины ни одной. Мы
из окон бросали им хлеб, деньги, роздали по чарке рому: они все хватали с жадностью. Их много налезло на пушки,
в порта. Крик, гам!
Теперь же пока это скромный, маленький уголок России,
в десяти тысячах пятистах верстах от Петербурга, с двумястами жителей, состоящих, кроме командира
порта и некоторых служащих при конторе лиц с семействами,
из нижних чинов, командированных сюда на службу казаков и, наконец, якутов.
Неточные совпадения
Осенью, на пятнадцатом году жизни, Артур Грэй тайно покинул дом и проник за золотые ворота моря. Вскорости
из порта Дубельт вышла
в Марсель шкуна «Ансельм», увозя юнгу с маленькими руками и внешностью переодетой девочки. Этот юнга был Грэй, обладатель изящного саквояжа, тонких, как перчатка, лакированных сапожков и батистового белья с вытканными коронами.
Повыситься
из статских
в действительные статские, а под конец, за долговременную и полезную службу и «неусыпные труды», как по службе, так и
в картах, —
в тайные советники, и бросить якорь
в порте,
в какой-нибудь нетленной комиссии или
в комитете, с сохранением окладов, — а там, волнуйся себе человеческий океан, меняйся век, лети
в пучину судьба народов, царств, — все пролетит мимо его, пока апоплексический или другой удар не остановит течение его жизни.
Между тем из-за угла показался высокий отставной солдат. Он был босиком,
в прежней солдатской фуражке тарелочкой,
в синей пестрядинной рубашке навыпуск и
в мокрых холщовых
портах, закатанных выше колен. На плече солдат нес три длинные, гнуткие удилища с правильно раскачивавшимися на волосяных лесах поплавками и бечевку с нанизанными на ней карасями, подъязками и плотвой.
Мужик, переселенный
из Таганрога
в Петропавловский
порт, тотчас же найдет там такого же точно русского мужика, тотчас же сговорится и сладится с ним, а через два часа они, пожалуй, заживут самым мирным образом
в одной избе или
в одном шалаше.
— «Бегущая по волнам», — ответил я, — едва ли может быть передана вам
в ближайшее время, так как, вероятно, произойдет допрос остальной команды, Синкрайта и судно не будет выпущено
из порта, пока права Сениэлей не установит портовый суд, а для этого необходимо снестись с Брауном.