Неточные совпадения
Надеть ли поэзию, как праздничный кафтан, на современную идею или по-прежнему скитаться с ней в родимых полях и
лесах, смотреть на луну, нюхать розы, слушать соловьев или, наконец,
идти с нею сюда, под эти жаркие небеса? Научите.
Скоро и хижины кончились; мы
пошли по огромному, огороженному, вероятно для скота, лугу и дошли до болота и обширного оврага, заросшего сплошным
лесом.
Несколько человек ощупью
пошли по опушке
леса, а другие, в том числе и я, предпочли
идти к китайцу пить чай.
Как съедете,
идете четверть часа
по песку, а там сейчас же надо подниматься в гору и продираться сквозь непроходимый
лес.
Мимо
леса красного дерева и других, которые толпой жмутся к самому берегу, как будто хотят столкнуть друг друга в воду,
пошли мы
по тропинке к другому большому
лесу или саду, манившему издали к себе.
Застав наших на мысе, около рощи, у костра, я рассказал им наскоро новости и сам
пошел по тропинке к
лесу, оставив их рассуждать.
Я не
пошел к ним, а отправился
по берегу моря,
по отмели, влез на холм, пробрался в грот, где расположились бивуаком матросы с наших судов, потом посетил в
лесу нашу идиллию: матрос Кормчин пас там овец.
Мы
пошли налево, через другой мост, через
лес, поле, наконец
по улицам — конца не было.
Далее мы
шли лесом все
по речке.
По дороге
идет густой лиственный
лес; едешь
по узенькой, усеянной пнями тропинке.
Вчера мы пробыли одиннадцать часов в седлах, а с остановками — двенадцать с половиною. Дорога от Челасина
шла было хороша, нельзя лучше, даже без камней, но верстах в четырнадцати или пятнадцати вдруг мы въехали в заросшие
лесом болота.
Лес част, как волосы на голове, болота топки, лошади вязли
по брюхо и не знали, что делать, а мы, всадники, еще меньше. Переезжая болото, только и ждешь с беспокойством, которой ногой оступится лошадь.
Вот поди же ты, а Петр Маньков на Мае сказывал, что их много, что вот,
слава Богу, красный зверь уляжется скоро и не страшно будет жить в
лесу. «А что тебе красный зверь сделает?» — спросил я. «Как что?
по бревнышку всю юрту разнесет». — «А разве разносил у кого-нибудь?» — «Никак нет, не слыхать». — «Да ты видывал красного зверя тут близко?» — «Никак нет. Бог миловал».
Еду я все еще
по пустыне и долго буду ехать: дни, недели, почти месяцы. Это не поездка, не путешествие, это особая жизнь: так длинен этот путь, так однообразно тянутся дни за днями, мелькают станции за станциями, стелются бесконечные снежные поля,
идут по сторонам Лены высокие горы с красивым лиственничным
лесом.
— Скажи! — // «
Идите по лесу, // Против столба тридцатого // Прямехонько версту: // Придете на поляночку, // Стоят на той поляночке // Две старые сосны, // Под этими под соснами // Закопана коробочка. // Добудьте вы ее, — // Коробка та волшебная: // В ней скатерть самобраная, // Когда ни пожелаете, // Накормит, напоит! // Тихонько только молвите: // «Эй! скатерть самобраная! // Попотчуй мужиков!» // По вашему хотению, // По моему велению, // Все явится тотчас. // Теперь — пустите птенчика!»
Она будто не сама ходит, а носит ее посторонняя сила. Как широко шагает она, как прямо и высоко несет голову и плечи и на них — эту свою «беду»! Она, не чуя ног,
идет по лесу в крутую гору; шаль повисла с плеч и метет концом сор и пыль. Она смотрит куда-то вдаль немигающими глазами, из которых широко глядит один окаменелый, покорный ужас.
Неточные совпадения
Широкая дороженька, // Березками обставлена, // Далеко протянулася, // Песчана и глуха. //
По сторонам дороженьки //
Идут холмы пологие // С полями, с сенокосами, // А чаще с неудобною, // Заброшенной землей; // Стоят деревни старые, // Стоят деревни новые, // У речек, у прудов… //
Леса, луга поемные,
— Молчком
идут // Прямехонько, вернехонько //
По лесу по дремучему, // Считают каждый шаг.
С ножищем да с рогатиной // Я сам страшней сохатого, //
По заповедным тропочкам //
Иду: «Мой
лес!» — кричу.
После короткого совещания — вдоль ли, поперек ли ходить — Прохор Ермилин, тоже известный косец, огромный, черноватый мужик,
пошел передом. Он прошел ряд вперед, повернулся назад и отвалил, и все стали выравниваться за ним, ходя под гору
по лощине и на гору под самую опушку
леса. Солнце зашло за
лес. Роса уже пала, и косцы только на горке были на солнце, а в низу,
по которому поднимался пар, и на той стороне
шли в свежей, росистой тени. Работа кипела.
—
Пойду теперь независимо от всех собирать грибы, а то мои приобретения незаметны, — сказал он и
пошел один с опушки
леса, где они ходили
по шелковистой низкой траве между редкими старыми березами, в середину
леса, где между белыми березовыми стволами серели стволы осины и темнели кусты орешника.