Неточные совпадения
Одно только не вошло
в Реперовы таблицы, не покорилось никаким выкладкам и цифрам, одного только не смог никто
записать на карте…
К нам приехал чиновник, негр,
в форменном фраке, с галунами. Он, по обыкновению, осведомился о здоровье людей, потом об имени судна, о числе людей, о цели путешествия и все это тщательно, но с большим трудом, с гримасами,
записал в тетрадь. Я стоял подле него и смотрел, как он выводил каракули. Нелегко далась ему грамота.
Жизнь наша опять потекла прежним порядком. Ранним утром всякий занимался чем-нибудь
в своей комнате: кто приводил
в порядок коллекцию собранных растений, животных и минералов, кто
записывал виденное и слышанное, другие читали описание Капской колонии. После тиффинга все расходились по городу и окрестностям, потом обедали, потом смотрели на «картинку» и шли спать.
На третий день после этого приехали два баниоса: один бывший
в прошедший раз, приятель наш Баба-Городзаймон, который уже ознакомился с нами и освоился на фрегате, шутил, звал нас по именам, спрашивал название всего, что попадалось ему
в глаза, и
записывал.
Японцы осматривали до сих пор каждое судно,
записывали каждую вещь, не
в видах торгового соперничества, а чтоб не прокралась к ним христианская книга, крест — все, что относится до религии; замечали число людей, чтоб не пробрался
в Японию священник проповедовать религию, которой они так боятся.
Я все обещал ему. «Плотников — моя фамилия», — добавил он. «Очень хорошо — Плотников», —
записал я
в книжечку, и мне живо представилась подобная же сцена из «Ревизора».
Ямщик пообедал, задал корму лошадям, потом лег спать, а проснувшись, объявил, что ему ехать не следует, что есть мужик Шеин, который живет особняком, на юру, что очередь за его сыновьями, но он богат и все отделывается. Я послал за Шеиным, но он рапортовался больным. Что делать? вооружиться терпением, резигнацией? так я и сделал. Я прожил полторы сутки, наконец созвал ямщиков, и Шеина тоже, и стал
записывать имена их
в книжку. Они так перепугались, а чего — и сами не знали, что сейчас же привели лошадей.
Когда я
записал и его имя
в книжку за нерадение, она ужасно начала хлопотать, чтоб мне изладить коней: сама взнуздывала, завязывала упряжь, помогала запрягать, чтоб только меня успокоить, чтоб я не жаловался на мужа, и делала это с своего рода грацией.
Неточные совпадения
— А что?
запишешь в книжечку? // Пожалуй, нужды нет! // Пиши: «
В деревне Басове // Яким Нагой живет, // Он до смерти работает, // До полусмерти пьет!..»
У столбика дорожного // Знакомый голос слышится, // Подходят наши странники // И видят: Веретенников // (Что башмачки козловые // Вавиле подарил) // Беседует с крестьянами. // Крестьяне открываются // Миляге по душе: // Похвалит Павел песенку — // Пять раз споют,
записывай! // Понравится пословица — // Пословицу пиши! // Позаписав достаточно, // Сказал им Веретенников: // «Умны крестьяне русские, // Одно нехорошо, // Что пьют до одурения, // Во рвы,
в канавы валятся — // Обидно поглядеть!»
Утром помощник градоначальника, сажая капусту, видел, как обыватели вновь поздравляли друг друга, лобызались и проливали слезы. Некоторые из них до того осмелились, что даже подходили к нему, хлопали по плечу и
в шутку называли свинопасом. Всех этих смельчаков помощник градоначальника, конечно, тогда же
записал на бумажку.
Даже"отпадшие"начали убеждаться
в неуместности своих опасений и крепко приставали, чтоб их
записывали в зачинщики.
— Так заезжай, пожалуйста, к Болям, — сказала Кити мужу, когда он
в одиннадцать часов, пред тем как уехать из дома, зашел к ней. — Я знаю, что ты обедаешь
в клубе, папа тебя
записал. А утро что ты делаешь?