Неточные совпадения
И вдруг неожиданно суждено
было воскресить мечты, расшевелить воспоминания, вспомнить давно забытых мною кругосветных героев. Вдруг и я вслед за ними иду вокруг света! Я радостно содрогнулся при мысли: я
буду в Китае,
в Индии, переплыву океаны, ступлю ногою на те острова, где гуляет
в первобытной простоте дикарь, посмотрю на эти чудеса — и жизнь моя не
будет праздным отражением мелких, надоевших явлений. Я обновился; все мечты и надежды юности, сама юность воротилась ко мне. Скорей, скорей
в путь!
В Австралии
есть кареты и коляски; китайцы начали носить ирландское полотно;
в Ост-Индии говорят все по-английски; американские дикари из леса порываются
в Париж и
в Лондон, просятся
в университет;
в Африке черные начинают стыдиться своего цвета лица и понемногу привыкают носить белые перчатки.
Мудрено ли, что при таких понятиях я уехал от вас с сухими глазами, чему немало способствовало еще и то, что, уезжая надолго и далеко, покидаешь кучу надоевших до крайности лиц, занятий, стен и едешь, как я ехал,
в новые, чудесные миры,
в существование которых плохо верится, хотя штурман по пальцам рассчитывает, когда должны прийти
в Индию, когда
в Китай, и уверяет, что он
был везде по три раза.
Переход от качки и холода к покою и теплу
был так ощутителен, что я с радости не читал и не писал, позволял себе только мечтать — о чем? о Петербурге, о Москве, о вас? Нет, сознаюсь, мечты опережали корабль.
Индия, Манила, Сандвичевы острова — все это вертелось у меня
в голове, как у пьяного неясные лица его собеседников.
Там явились все только наши да еще служащий
в Ост-Индии английский военный доктор Whetherhead. На столе стояло более десяти покрытых серебряных блюд, по обычаю англичан, и чего тут не
было! Я сел на конце; передо мной поставили суп, и мне пришлось хозяйничать.
«Неужели
в Индии англичане
пьют так же много, как у себя, и
едят мясо, пряности?» — спросили мы. «О да, ужасно!
Теперь составляются новые правила о службе
в Индии; мы не знаем, что еще
будет».
Должно ли жалеть об утраченном владычестве голландцев и пенять на властолюбие или, вернее, корыстолюбие англичан, воспользовавшихся единственно правом сильного, чтоб завладеть этим местом, которое им нужно
было как переходный пункт на пути
в Ост-Индию?
Прежде, однако ж, следует напомнить вам, что
в 1795 году колония
была занята силою оружия англичанами, которые воспользовались случаем завладеть этим важным для них местом остановки на пути
в Индию.
Как бы он годился
быть дядей, который возвращается из
Индии, с огромным богатством, и подоспевает кстати помочь племяннику жениться на бедной девице, как, бывало, писывали
в романах!
Где я, о, где я, друзья мои? Куда бросила меня судьба от наших берез и
елей, от снегов и льдов, от злой зимы и бесхарактерного лета? Я под экватором, под отвесными лучами солнца, на меже
Индии и Китая,
в царстве вечного, беспощадно-знойного лета. Глаз, привыкший к необозримым полям ржи, видит плантации сахара и риса; вечнозеленая сосна сменилась неизменно зеленым бананом, кокосом; клюква и морошка уступили место ананасам и мангу.
«Ах! да ведь мы некоторым образом
в Индии: здесь должны
быть слоны; надо посмотреть, поездить на них».
В начале июня мы оставили Сингапур. Недели
было чересчур много, чтоб познакомиться с этим местом. Если б мы еще остались день, то не знали бы, что делать от скуки и жара. Нет,
Индия не по нас! И англичане бегут из нее, при первом удобном случае, спасаться от климата на мыс Доброй Надежды,
в порт Джаксон — словом, дальше от экватора, от этих палящих дней, от беспрохладных ночей, от мест, где нельзя безнаказанно
есть и
пить, как
едят и
пьют англичане.
Да притом надо
было послать бумаги и письма, через Гонконг и Ост-Индию,
в Европу.