Неточные совпадения
К чаю уже надо было
положить на стол рейки, то есть поперечные дощечки ребром, а то чашки, блюдечки, хлеб и прочее ползло то в одну, то в
другую сторону.
Две негритянки, должно быть сестры: одна
положила голову на колени
другой, а та…
Посидев немного, мы пошли к капитанской гичке. За нами потянулась толпа индийцев,
полагая, что мы наймем у них лодку. Обманувшись в ожидании, они всячески старались услужить: один зажег фитиль посветить, когда мы садились,
другой подал руку и т. п. Мы дали им несколько центов (медных монет), полученных в сдачу в отеле, и отправились.
Вот китаец, почти нищий, нагой, бежит проворно, в своей тростниковой шляпе, и несет на нитке какую-нибудь дрянь на обед, или кусок рыбы, или печенки, какие-то внутренности; вот
другой с водой, с ананасами на лотке или
другими фруктами, третий везет
кладь на паре горбатых быков.
Только индиец, растянувшись в лодке, спит, подставляя под лучи то один, то
другой бок; закаленная кожа у него ярко лоснится, лучи скользят по ней, не проникая внутрь, да китайцы, с полуобритой головой, машут веслом или ворочают рулем, едучи на барке по рейду, а не то так работают около европейских кораблей, постукивая молотком или таская
кладь.
Положили было ночью сниматься с якоря, да ветер был противный. На
другой день тоже. Наконец 4-го августа, часа в четыре утра, я, проснувшись, услышал шум, голоса, свистки и заснул опять. А часов в семь ко мне лукаво заглянул в каюту дед.
Замечу еще, что здесь кроме различия, которое
кладут между простым и непростым народом образ жизни, пища, воспитание и занятия, есть еще
другое, резкое, несомненно племенное различие.
Другой пример меркантильности англичан еще разительнее: не будь у кафров ружей и пороха, англичане одною войной навсегда
положили бы предел их грабежам и возмущениям.
«А если
другой адмирал придет сюда, — спросил Эйноске заботливо, — тогда будете палить?» — «Мы не предвидим, чтобы пришел сюда какой-нибудь адмирал, — отвечали ему, — оттого и не
полагаем, чтоб понадобилось палить».
Для стола приносилась, откуда-то с бака, длинная и широкая доска: одним концом ее
клали на диван, а
другим на какую-то подставку — это и был стол.
Мы пока кончили водяное странствие. Сегодня сделали последнюю станцию. Я опять целый день любовался на трех станциях природной каменной набережной из плитняка. Ежели б такая была в Петербурге или в
другой столице, искусству нечего было бы прибавлять, разве чугунную решетку. Река, разливаясь, оставляет по себе след,
кладя слоями легкие заметки. Особенно хороши эти заметки на глинистом берегу. Глина крепка, и слои — как ступени: издали весь берег похож на деревянную лестницу.
Смотритель вынул из несессера и
положил на стол прибор: тарелку, ножик, вилку и ложку. «Еще и ложку вынул!» — ворчал шепотом мой человек, поворачивая рябчика на сковородке с одной стороны на
другую и следя с беспокойством за движениями смотрителя. Смотритель неподвижно сидел перед прибором, наблюдая за человеком и ожидая, конечно, обещанного ужина.
Чукчи держат себя поодаль от наших поселенцев,
полагая, что русские придут и перережут их, а русские думают — и гораздо с большим основанием, — что их перережут чукчи. От этого происходит то, что те и
другие избегают
друг друга, хотя живут рядом, не оказывают взаимной помощи в нужде во время голода, не торгуют и того гляди еще подерутся между собой.
Погляжу в одну, в
другую бумагу или книгу, потом в шканечный журнал и читаю: «
Положили марсель на стеньгу», «взяли грот на гитовы», «ворочали оверштаг», «привели фрегат к ветру», «легли на правый галс», «шли на фордевинд», «обрасопили реи», «ветер дул NNO или SW».
Теперь перенесемся в Восточный океан, в двадцатые градусы северной широты, к
другой «опасной» минуте, пережитой у Ликейских островов, о которой я ничего не сказал в свое время. Я не упоминаю об урагане, встреченном нами в Китайском море, у группы островов Баши, когда у нас зашаталась грот-мачта, грозя рухнуть и
положить на бок фрегат. Об этом я подробно писал.
Потом стало ворочать его то в одну, то в
другую сторону с такой быстротой, что в тридцать минут, по словам рапорта, было сделано им сорок два оборота! Наконец начало бить фрегат, по причине переменной прибыли и убыли воды, об дно, о свои якоря и
класть то на один, то на
другой бок. И когда во второй раз
положило — он оставался в этом положении с минуту…
Неточные совпадения
Стародум. Справедливо. Вы прямую неустрашимость
полагаете в военачальнике. Свойственна ли же она и
другим состояниям?
Г-жа Простакова. А я тут же присяду. Кошелек повяжу для тебя,
друг мой! Софьюшкины денежки было б куды
класть…
Г-жа Простакова. Без наук люди живут и жили. Покойник батюшка воеводою был пятнадцать лет, а с тем и скончаться изволил, что не умел грамоте, а умел достаточек нажить и сохранить. Челобитчиков принимал всегда, бывало, сидя на железном сундуке. После всякого сундук отворит и что-нибудь
положит. То-то эконом был! Жизни не жалел, чтоб из сундука ничего не вынуть. Перед
другим не похвалюсь, от вас не потаю: покойник-свет, лежа на сундуке с деньгами, умер, так сказать, с голоду. А! каково это?
Вольнодумцы, конечно, могут (под личною, впрочем, за сие ответственностью)
полагать, что пред лицом законов естественных все равно, кованая ли кольчуга или кургузая кучерская поддевка облекают начальника, но в глазах людей опытных и серьезных материя сия всегда будет пользоваться особливым перед всеми
другими предпочтением.
Другой начальник стал сечь неплательщика, думая преследовать в этом случае лишь воспитательную цель, и совершенно неожиданно открыл, что в спине у секомого зарыт
клад.