В
дверях гостиной встретили нас три новые явления: хозяйка в белом чепце, с узенькой оборкой, в коричневом платье; дочь, хорошенькая девочка лет тринадцати, глядела на нас так молодо, свежо, с детским застенчивым любопытством, в таком же костюме, как мать, и еще какая-то женщина, гостья или родственница.
Неточные совпадения
Едва станешь засыпать — во сне ведь другая жизнь и, стало быть, другие обстоятельства, — приснитесь вы, ваша
гостиная или дача какая-нибудь; кругом знакомые лица; говоришь, слушаешь музыку: вдруг хаос — ваши лица искажаются в какие-то призраки; полуоткрываешь сонные глаза и видишь, не то во сне, не то наяву, половину вашего фортепиано и половину скамьи; на картине, вместо женщины с обнаженной спиной, очутился часовой; раздался внезапный треск, звон — очнешься — что такое? ничего: заскрипел трап, хлопнула
дверь, упал графин, или кто-нибудь вскакивает с постели и бранится, облитый водою, хлынувшей к нему из полупортика прямо на тюфяк.
Двери направо в
гостиную и налево в столовую были отворены настежь, с полуоткрытыми жалюзи и окнами.
В прочих комнатах везде было светло, чисто и свежо. Старые, полинялые занавески исчезли, а окна и
двери гостиной и кабинета осенялись синими и зелеными драпри и кисейными занавесками с красными фестонами — всё работа рук Агафьи Матвеевны.
В
дверях гостиной, куда оглянулся Привалов, стоял не один дядюшка, а еще высокая, худощавая девушка, которая смотрела на Привалова кокетливо прищуренными глазами.
Неточные совпадения
Княгиня Бетси, не дождавшись конца последнего акта, уехала из театра. Только что успела она войти в свою уборную, обсыпать свое длинное бледное лицо пудрой, стереть ее, оправиться и приказать чай в большой
гостиной, как уж одна за другою стали подъезжать кареты к ее огромному дому на Большой Морской. Гости выходили на широкий подъезд, и тучный швейцар, читающий по утрам, для назидания прохожих, за стеклянною
дверью газеты, беззвучно отворял эту огромную
дверь, пропуская мимо себя приезжавших.
И он от
двери спальной поворачивался опять к зале; но, как только он входил назад в темную
гостиную, ему какой-то голос говорил, что это не так и что если другие заметили это, то значит, что есть что-нибудь.
Он не раздеваясь ходил своим ровным шагом взад и вперед по звучному паркету освещенной одною лампой столовой, по ковру темной
гостиной, в которой свет отражался только на большом, недавно сделанном портрете его, висевшем над диваном, и чрез ее кабинет, где горели две свечи, освещая портреты ее родных и приятельниц и красивые, давно близко знакомые ему безделушки ее письменного стола. Чрез ее комнату он доходил до
двери спальни и опять поворачивался.
Почти в одно и то же время вошли: хозяйка с освеженною прической и освеженным лицом из одной
двери и гости из другой в большую
гостиную с темными стенами, пушистыми коврами и ярко освещенным столом, блестевшим под огнями в свеч белизною скатерти, серебром самовара и прозрачным фарфором чайного прибора.
«Однако когда-нибудь же нужно; ведь не может же это так остаться», сказал он, стараясь придать себе смелости. Он выпрямил грудь, вынул папироску, закурил, пыхнул два раза, бросил ее в перламутровую раковину-пепельницу, быстрыми шагами прошел мрачную
гостиную и отворил другую
дверь в спальню жены.